Антонина Макарова родилась в 1921 году на Смоленщине, в деревне Малая Волковка, в большой крестьянской семье Макара Парфёнова . Училась в сельской школе, и именно там произошёл эпизод, повлиявший на ее дальнейшую жизнь. Когда Тоня пришла в первый класс, то из-за стеснительности не могла назвать свою фамилию — Парфёнова. Одноклассники же стали кричать «Да Макарова она!», имея в виду, что отца Тони зовут Макар.

Так, с лёгкой руки учительницы, на тот момент едва ли не единственного грамотного в деревне человека, в семье Парфёновых появилась Тоня Макарова.

Училась девочка прилежно, со старанием. Была у неё и своя революционная героиня — Анка-пулемётчица . У этого кинообраза был реальный протип — санитарка чапаевской дивизии Мария Попова , которой однажды в бою действительно пришлось заменить убитого пулемётчика.

Окончив школу, Антонина отправилась учиться в Москву, где её и застало начало Великой Отечественной войны. На фронт девушка отправилась добровольцем.

Походная жена окруженца

На долю 19-летней комсомолки Макаровой выпали все ужасы печально известного «Вяземского котла».

После тяжелейших боёв в полном окружении из всей части рядом с молодой санитаркой Тоней оказался лишь солдат Николай Федчук . С ним она и бродила по местным лесам, просто пытаясь выжить. Партизан они не искали, к своим пробиться не пытались — кормились, чем придётся, порой воровали. Солдат с Тоней не церемонился, сделав её своей «походной женой». Антонина и не сопротивлялась — она просто хотела жить.

В январе 1942 года они вышли к деревне Красный Колодец, и тут Федчук признался, что женат и поблизости живёт его семья. Он оставил Тоню одну.

Из Красного Колодца Тоню не гнали, однако у местных жителей и так было полно забот. А чужая девушка не стремилась уйти к партизанам, не рвалась пробиваться к нашим, а норовила закрутить любовь с кем-то из оставшихся в селе мужчин. Настроив местных против себя, Тоня вынуждена была уйти.

Антонина Макарова-Гинзбург. Фото: Public Domain

Убийца с окладом

Блуждания Тони Макаровой завершились в районе посёлка Локоть на Брянщине. Здесь действовала печально известная «Локотская республика» — административно-территориальное образование русских коллаборационистов. По сути своей, это были те же немецкие холуи, что и в других местах, только более чётко официально оформленные.

Полицейский патруль задержал Тоню, однако партизанку или подпольщицу в ней не заподозрили. Она приглянулась полицаям, которые взяли её к себе, напоили, накормили и изнасиловали. Впрочем, последнее весьма относительно — девушка, хотевшая только выжить, была согласна на всё.

Роль проститутки при полицаях Тоня выполняла недолго — однажды её, пьяную, вывели во двор и положили за станковый пулемёт «максим». Перед пулемётом стояли люди — мужчины, женщины, старики, дети. Ей приказали стрелять. Для Тони, прошедшей не только курсы медсестёр, но и пулемётчиц, это не составляло большого труда. Правда, вусмерть пьяная женщина не очень понимала, что делает. Но, тем не менее, с задачей справилась.

На следующий день Макарова узнала, что она теперь официальное лицо — палач с окладом в 30 немецких марок и со своей койкой.

Локотская республика безжалостно боролась с врагами нового порядка — партизанами, подпольщиками, коммунистами, прочими неблагонадёжными элементами, а также членами их семей. Арестованных сгоняли в сарай, выполнявший роль тюрьмы, а утром выводили на расстрел.

В камеру вмещалось 27 человек, и всех их необходимо было ликвидировать, дабы освободить места для новых.

Браться за эту работу не хотели ни немцы, ни даже полицаи из местных. И тут очень кстати пришлась появившаяся из ниоткуда Тоня с её способностями к стрельбе.

Девушка не сошла с ума, а наоборот, сочла, что её мечта сбылась. И пусть Анка расстреливала врагов, а она расстреливает женщин и детей — война всё спишет! Зато её жизнь наконец-то наладилась.

1500 загубленных жизней

Распорядок дня Антонины Макаровой был таков: утром расстрел 27 человек из пулемёта, добивание выживших из пистолета, чистка оружия, вечером шнапс и танцы в немецком клубе, а ночью любовь с каким-нибудь смазливым немчиком или, на худой конец, с полицаем.

В качестве поощрения ей разрешали забирать вещи убитых. Так Тоня обзавелась кучей нарядов, которые, правда, приходилось чинить — носить сразу мешали следы крови и дырки от пуль.

Впрочем, иногда Тоня допускала «брак» — нескольким детям удалось уцелеть, потому что из-за их маленького роста пули проходили поверх головы. Детей вывезли вместе с трупами местные жители, хоронившие убитых, и передали партизанам. Слухи о женщине-палаче, «Тоньке-пулемётчице», «Тоньке-москвичке» поползли по округе. Местные партизаны даже объявили охоту на палача, однако добраться до неё не смогли.

Всего жертвами Антонины Макаровой стали около 1500 человек.

К лету 1943 года жизнь Тони вновь сделала крутой поворот — Красная Армия двинулась на Запад, приступив к освобождению Брянщины. Девушке это не сулило ничего хорошего, но тут она очень кстати заболела сифилисом, и немцы отправили её в тыл, дабы она не перезаражала доблестных сынов Великой Германии.

Заслуженный ветеран вместо военной преступницы

В немецком госпитале, впрочем, тоже скоро стало неуютно — советские войска приближались настолько быстро, что эвакуировать успевали только немцев, а до пособников дела уже не было.

Поняв это, Тоня сбежала из госпиталя, вновь оказавшись в окружении, но теперь уже советском. Но навыки выживания были отточены — она сумела добыть документы, доказывавшие, что всё это время Макарова была санитаркой в советском госпитале.

Антонина благополучно сумела поступить на службу в советский госпиталь, где в начале 1945 года в неё влюбился молоденький солдат, настоящий герой войны.

Парень сделал Тоне предложение, она ответила согласием, и, поженившись, молодые после окончания войны уехали в белорусский город Лепель, на родину мужа.

Так исчезла женщина-палач Антонина Макарова, а её место заняла заслуженный ветеран Антонина Гинзбург.

Её искали тридцать лет

О чудовищных деяниях «Тоньки-пулемётчицы» советские следователи узнали сразу после освобождения Брянщины. В братских могилах нашли останки около полутора тысяч человек, но личности удалось установить лишь у двухсот.

Допрашивали свидетелей, проверяли, уточняли — но на след женщины-карателя напасть не могли.

Тем временем Антонина Гинзбург вела обычную жизнь советского человека — жила, работала, воспитывала двух дочерей, даже встречалась со школьниками, рассказывая о своём героическом военном прошлом. Разумеется, не упоминая о деяниях «Тоньки-пулемётчицы».

КГБ потратил на её поиски больше трёх десятилетий, но нашёл почти случайно. Некий гражданин Парфёнов, собираясь за границу, подал анкеты с данными о родственниках. Там-то среди сплошных Парфёновых в качестве родной сестры почему-то значилась Антонина Макарова, по мужу Гинзбург.

Да, как же помогла Тоне та ошибка учительницы, сколько лет она благодаря ей оставалась в недосягаемости от правосудия!

Оперативники КГБ работали ювелирно — обвинить в подобных злодеяниях невинного человека было нельзя. Антонину Гинзбург проверяли со всех сторон, тайно привозили в Лепель свидетелей, даже бывшего полицая-любовника. И лишь после того, как все они подтвердили, что Антонина Гинзбург и есть «Тонька-пулемётчица», её арестовали.

Она не отпиралась, рассказывала обо всём спокойно, говорила, что кошмары её не мучили. Ни с дочерьми, ни с мужем общаться не захотела. А супруг-фронтовик бегал по инстанциям, грозил жалобой Брежневу , даже в ООН — требовал освобождения жены. Ровно до тех пор, пока следователи не решились рассказать ему, в чём обвиняется его любимая Тоня.

После этого молодцеватый, бравый ветеран поседел и постарел за одну ночь. Семья отреклась от Антонины Гинзбург и уехала из Лепеля. Того, что пришлось пережить этим людям, врагу не пожелаешь.

Возмездие

Антонину Макарову-Гинзбург судили в Брянске осенью 1978 года. Это был последний крупный процесс над изменниками Родины в СССР и единственный процесс над женщиной-карателем.

Сама Антонина была убеждена, что за давностью лет наказание не может быть чересчур строгим, полагала даже, что она получит условный срок. Жалела только о том, что из-за позора снова нужно переезжать и менять работу. Даже следователи, зная о послевоенной образцовой биографии Антонины Гинзбург, полагали, что суд проявит снисхождение. Тем более, что 1979 год был объявлен в СССР Годом Женщины.

Однако 20 ноября 1978 года суд приговорил Антонину Макарову-Гинзбург к высшей мере наказания — расстрелу.

На суде была доказана документально её вина в убийстве 168 человек из тех, чьи личности удалось установить. Ещё более 1300 так и остались неизвестными жертвами «Тоньки-пулемётчицы». Есть преступления, которые невозможно простить.

В шесть утра 11 августа 1979 года, после того, как были отклонены все прошения о помиловании, приговор в отношении Антонины Макаровой-Гинзбург был приведён в исполнение.

$2,3 млн стоит американским налогоплательщикам каждый смертный приговор. Пожизненное заключение обходится гораздо дешевле, но многих сторонников сохранения смертной казни это нисколько не смущает. В прошлом казни тоже обходились недешево, однако были люди, умевшие делать на них деньги. Главный исполнитель процедуры, палач,- профессия ныне вымирающая, как трубочист или кучер. Тем не менее палачи пока существуют, и некоторые из них по-прежнему гордятся своим искусством.

Когда судья выносит приговор, все понимают, что кто-то должен привести его в исполнение. Если приговор - тюрьма или каторжные работы, кто-то должен этапировать осужденного на место отбывания, а потом стеречь его до конца срока. Если же приговор - это отрубание руки или, скажем, четвертование, то кому-то придется взяться за топор. Поэтому если в стране существует смертная казнь, то там есть и палачи. В большинстве своем это настоящие специалисты, оказывающие услуги с профессиональным спокойствием и деловитостью. И все же не совсем обычное ремесло накладывает отпечаток и на их характер, и на судьбу.

Средневековых палачей обычно представляют как мускулистых громил с мешком на голове. Действительно, этим людям была необходима изрядная физическая сила, но вот скрывать лица у них не было нужды. Своих палачей население знало в лицо и по имени, поскольку в небольшом средневековом городе сохранить инкогнито было невозможно. В большинстве стран Европы палачи считались ремесленниками вроде плотников или шорников, причем своей профессией они обычно гордились и передавали ее по наследству. Во многих странах возникали трудовые династии заплечных дел мастеров, некоторым из этих династий удалось добиться богатства и даже славы.

В средневековой Германии палачей ценили и щедро вознаграждали за труд, о чем свидетельствует, в частности, судьба Франца Шмидта, служившего главным палачом Нюрнберга. Шмидт родился в 1555 году в семье палача города Бамберга. В юности он помогал отцу, постепенно постигая тонкости ремесла, и в 1573 году провел свою первую самостоятельную казнь, вздернув некоего Леонарда Русса, осужденного за кражу. Через пять лет он получил место палача в Нюрнберге и женился на дочери главного городского палача. После смерти тестя Шмидт унаследовал его должность, а с ней и немалые доходы. В Нюрнберге главный палач зарабатывал почти как судья, что позволяло ему вести жизнь весьма зажиточного бюргера. Кстати, «палач» по-немецки - Scharfrichter, то есть звучит как «острый судья».

Английские палачи работали исключительно топорно, поскольку плата за их труд была жалкой
Мастер Франц, как его теперь называли, был аккуратным и добросовестным работником. Он стремился свести муки казнимых к необходимому минимуму и нередко ходатайствовал о замене жестокой казни вроде колесования простым и быстрым усекновением головы. А еще он вел дневник, в котором совершенно бесстрастно описывал случаи казни: «13 августа лета 1594-го. Ткач Кристоф Майер и Ганс Вебер, торговец фруктами, оба граждане Нюрнберга, каковые в течение трех лет занимались содомией, были пойманы за их занятием подмастерьем скобяных дел мастера… Ткач был казнен мечом, а потом его тело было предано огню вместе с торговцем фруктами, который был сожжен живым». Шмидт оставался в мире с собой и со своей совестью, поскольку считал, что делает божью работу, помогая грешникам искупить свои грехи. Мастер Франц оставался в должности 45 лет, казнив за эти годы 361 человека, после чего ушел на покой и сделался медицинским консультантом, поскольку разбирался в анатомии лучше многих врачей. Шмидт умер в 1634 году в окружении любящей семьи и был удостоен пышного государственного погребения. Его могила находится в окружении могил других именитых граждан Нюрнберга, в частности великого художника Альбрехта Дюрера.

Во Франции к палачам относились иначе - их сторонились и боялись, но вместе с тем предоставляли им прекрасные возможности для заработка. Здесь тоже существовали палаческие династии, многие из них - веками, но наибольшую известность приобрела династия Сансонов, возникшая в XVII столетии. В 1684 году Шарль Сансон, служивший в королевской армии, получил приказ Людовика XIV о назначении на должность исполнителя приговоров в Париже. В столице Сансону было предоставлено казенное жилище, которое горожане называли особняком палача.

Пока Шарль-Анри Сансон пытался сократить расходы на одну казнь, тысячи французов становились короче на голову
Как и большинство тогдашних ремесленников, палач трудился по месту жительства. Его дом был совмещен с камерой пыток, причем трупы некоторых казненных выставлялись прямо возле ограды. У входа в особняк стоял каменный крест, у которого должники объявляли о своем банкротстве. Здесь же находилась лавка, принадлежавшая палачу, причем Сансону было чем торговать. Парижские палачи имели особую королевскую привилегию - могли ежедневно взимать дань продуктами с каждого торговца на городском рынке. Шарль Сансон каждый день посылал на рынок слуг с огромными корзинами. Кое-что съедала его семья, но большую часть собранного палач распродавал. Кроме того, он получал неплохое жалованье. Также Сансоны приторговывали лекарственными травами и частями тел казнимых преступников, без которых не мог обойтись ни один алхимик или чернокнижник. Сансоны довольно быстро разбогатели и вели жизнь преуспевающих предпринимателей.

Богатство французских палачей положительно сказывалось на качестве предоставляемых ими услуг. По крайней мере, казнимые умирали быстро, без лишних страданий. А вот в Англии на исполнителях приговоров экономили, и потому более криворуких палачей не было во всей Европе. Англичане вербовали в палачи людей с улицы и даже уголовников, причем специального обучения никто из них не проходил. Например, фаворит Елизаветы I граф Эссекс однажды помиловал некоего Томаса Деррика, приговоренного к смерти за изнасилование, с условием, что тот станет палачом. Деррик неплохо вешал и даже усовершенствовал виселицу, снабдив ее системой блоков, но с топором обращался неумело. В 1601 году граф Эссекс был сам осужден за попытку мятежа и поднялся на эшафот. Деррику понадобилось три удара, чтобы наконец отделить голову графа от тела.

Преемники Деррика были ничуть не лучше. Около 1663 года должность лондонского палача занял ирландский иммигрант Джон Кетч, который доказал свою полную профнепригодность. В 1683 году ему пришлось казнить известного оппозиционера лорда Рассела. С первого удара топор не только не отрубил ему голову, но даже не убил. Не убил лорда и второй удар. Казнь превратилась в отвратительную пытку, и толпа была готова разорвать палача. После этой истории Кетч выпустил листок с извинениями, в котором утверждал, что лорд Рассел был сам виноват, поскольку неправильно положил голову на плаху. Но это была еще не самая худшая казнь в карьере Джона Кетча.

Французская революция погубила монархию, а революция в эшафотном деле поставила под удар профессию палача
15 июля 1685 года на эшафот взошел мятежный герцог Монмут. Повернувшись к Кетчу, герцог сказал: «Вот тебе шесть гиней. Не вздумай рубить меня так же, как ты рубил лорда Рассела. Я слышал, ты ударил его три или четыре раза. Мои слуги дадут тебе еще больше золота, если ты хорошо сделаешь свою работу». Однако никакие деньги не могли компенсировать отсутствие профессионализма - топор лишь слегка задел шею казнимого. Монмут вскочил на ноги, одарил палача презрительным взглядом и снова положил голову на плаху. Кетч нанес еще два удара, но герцог все еще был жив, хотя и истекал кровью. Толпа ревела от негодования, и Кетч, выронив топор, заявил, что не может закончить работу, поскольку у него плохо с сердцем. Однако шериф, руководивший казнью, заставил его поднять топор и продолжить. Кетчу понадобилось еще два удара, чтобы наконец добить жертву, но голова все еще не была отделена. Отчаявшись, Кетч начал отпиливать голову мясницким ножом. К концу процедуры толпа была в таком гневе, что палача пришлось уводить с места казни под охраной.

После этого позора Джона Кетча посадили в тюрьму, что, судя по всему, спасло его от народной расправы. Новым палачом сделался мясник Паска Роуз, ранее ассистировавший Кетчу, но уже через четыре месяца Роуз попался на краже со взломом. Пришлось выпускать Кетча, тот Роуза и повесил.

Британские традиции оказались весьма стойкими. Отправку осужденных на тот свет еще долго доверяли случайным людям и разного рода отщепенцам. Другие не брались за это дело, поскольку плата за труд была мизерной. К примеру, лондонский палач Джон Прайс жил на грани нищеты, пока в 1715 году не сел в долговую тюрьму, из которой бежал, а вскоре был повешен за двойное убийство.

* * *

В 1778 году должность парижского палача перешла к Шарль-Анри Сансону - правнуку упомянутого Шарля Сансона. Шарль-Анри к тому времени было 39 лет, 20 из которых он проработал в пыточной камере и на эшафоте, помогая отцу. К тому времени клан Сансонов разросся и обладал немалым богатством, которое умножалось с каждым годом, благодаря королевским привилегиям. Однако революция покончила со старинными обычаями, и доходы Шарль-Анри Сансона резко сократились. Он больше не мог обирать рыночных торговцев, в то время как расходы на организацию казней покрывал из своего кармана. В частности, Сансон должен был сам покупать мечи для обезглавливания и оплачивать транспортировку осужденных к эшафоту.

Лидер команды британских палачей Джон Эллис (слева) по совместительству был парикмахером и умер от бритвы
В 1789 году врач Жозеф Игнас Гильотен предложил использовать более гуманный способ казни - гильотину. «Не успеете моргнуть глазом,- говорил доктор революционным депутатам,- как я отрежу вам голову своей машиной, и вы даже ничего не почувствуете!» Сансон сразу же ухватился за эту идею, заявив, что гильотина поможет ему снизить расходы на содержание мечей, которые быстро тупятся и часто ломаются. 25 апреля 1792 года Шарль-Анри Сансон публично испытал гильотину на разбойнике и убийце Никола-Жаке Пейетье. Народ, собравшийся поглазеть на диковинную машину, был немало разочарован быстротой и обыденностью процедуры. Многие даже возмущались: «Верните назад наши виселицы!» Сансон же был очень доволен, не осознавая, что это начало конца.

С началом террора гильотина заработала на полную мощь, причем семья палача тоже пострадала. Младший сын Шарль-Анри Габриель упал с эшафота, когда показывал толпе отрубленную голову какого-то аристократа, и сломал себе шею. Отец юноши продолжил трудиться не покладая рук, несмотря на горе, однако снабдил эшафот защитным ограждением. 21 января 1793 года Шарль-Анри Сансон произвел главную казнь своей жизни, отрубив голову Людовику XVI, а после казнил Робеспьера и многих других вождей революции.

В 1795 году Великий Сансон, как его стали называть, ушел в отставку и провел свои последние годы в тишине и покое. Он возился в садике, играл на скрипке и виолончели и изредка общался с великими людьми, желавшими прикоснуться к легенде. Говорят, однажды Наполеон Бонапарт спросил у отставного палача, как тому спится после стольких казней, и Сансон ответил: «Если императоры, короли и диктаторы спят хорошо, то почему палачи должны спать плохо?» Между тем у Великого Сансона должны были быть серьезные основания беспокоиться о будущем своей семьи, ведь революция и гильотина подтачивали основы его профессии.

Технический прогресс превратил людей редкой профессии в обычных электриков и механиков
Если прежде палач был уникальным специалистом, от которого требовалось филигранное исполнение единичных заказов, то теперь людей казнили конвейерным способом при помощи машины, управлять которой смог бы любой мясник. Так, за свою долгую карьеру Шарль-Анри Сансон казнил 2 тыс. 918 человек, причем большая часть казней пришлась на годы революционного террора. Однако общество изменилось - им было уже невозможно управлять с помощью показательных казней в средневековом стиле. Казни должны были либо стать массовыми, либо исчезнуть вовсе. Необходимость в палачах-профессионалах отпадала в обоих случаях.

В течение XIX века на палачей все чаще смотрели как на постыдный пережиток Средневековья. К тому же в некоторых странах на представителей этой профессии были наложены ограничения, которые в эпоху прогресса смотрелись просто дико. Одним из последних палачей старой школы был римский исполнитель приговоров Джованни Батиста Бугатти по прозвищу Мастро Титта. Он начал свою службу в 1796 году, когда в ходу еще были топоры и дубинки для размозжения голов, а закончил в 1861-м, когда применялась гильотина. Казнимых Мастро Титта называл пациентами. За 65 лет и 148 дней синьор Бугатти отправил на тот свет 516 человек, но за это время ни разу не покидал район Трастевере, в котором проживал, иначе как по служебной надобности - палачу было запрещено пересекать реку Тибр по мосту Святого Ангела под страхом смерти. За этим запретом стояло какое-то старинное суеверие, но соблюдался он неукоснительно. Если же Бугатти проходил по мосту, весь Рим знал, что скоро чья-то голова скатится с плеч.

Средневековые обычаи, которым подчинялась жизнь палача, плохо гармонировали с технологией казни. Вокруг гильотины все еще собирались толпы зевак, но сама церемония утратила прежнюю притягательную силу. В 1848 году за работой Мастро Титты наблюдал Чарльз Диккенс, и он был поражен бессмысленностью происходившего: «Это был молодой человек двадцати шести лет, крепко и хорошо сложенный… Он тотчас же стал на колени, прямо под ножом гильотины. Затем вложил шею в отверстие, вырезанное для этого на поперечной доске… прямо под ним был подвешен кожаный мешок, и туда мгновенно скатилась его голова… Никто не был потрясен происшедшим, никто не был даже взволнован. Я не заметил ни малейших проявлений отвращения, жалости, негодования или печали. В толпе, у самого подножия эшафота, пока тело укладывали в гроб, в моих пустых карманах несколько раз пошарили. Это было безобразное, гнусное, бессмысленное, тошнотворное зрелище, кровавая бойня - и ничего больше, если не считать минутного интереса к горемыке-актеру… Завсегдатаи лотереи, устроившись в удобных местах, вели счет каплям крови, падавшим кое-где с эшафота, чтобы купить билет с соответствующим номером. Спрос на него бывает большой».

Постепенно и сами палачи начинали испытывать психологический дискомфорт. Например, внук Великого Сансона Анри-Клеман оказался не на высоте семейного призвания. Этот культурный и чувствительный молодой человек предпочитал гильотине общество актеров и художников, так что должность палача, доставшаяся ему по наследству в 1840 году, легла на него тяжелым грузом. После каждой казни Анри-Клеман, чтобы снять стресс, пускался в бешеный загул и вскоре спустил состояние, нажитое шестью поколениями парижских палачей. Дело кончилось тем, что, не имея возможности расплатиться с долгами, Анри-Клеман попытался заложить гильотину. Орудие казни считалось семейной собственностью Сансонов, так что юридически он имел на это право. Правительство выплатило долги незадачливого палача, конфисковало гильотину и уволило Анри-Клемана. Так закончилась история самой знаменитой династии заплечных дел мастеров - но не история профессии.

* * *

На фото: Лоренц Швайтц четко исполнял приговоры с помощью навыков, приобретенных на скотобойне. Повешение оставалось основным методом казни в англосаксонском мире, причем в тогдашних США за виселицы обычно отвечали шерифы, то есть люди, мало чего смыслившие в палаческом деле. В Великобритании вешали люди, считавшиеся профессионалами, но их профессионализм по традиции оставлял желать лучшего. Самым знаменитым специалистом Викторианской эпохи был Уильям Калкрафт, который попал в профессию совершенно случайно. В конце 1820-х годов молодой башмачник Калкрафт подрабатывал у стен лондонской тюрьмы Ньюгейт - продавал пирожки с мясом. Здесь его повстречал стареющий палач Джон Фокстон и предложил новую работу. Уильям Калкрафт сделался лондонским палачом в 1829 году и оставался на этой должности 45 лет, повесив 450 человек. За все эти годы он так и не научился умерщвлять людей быстро и безболезненно. Калкрафт упорно использовал метод короткой веревки, а когда агония затягивалась, сам повисал на казнимом, ухватив его за ноги или за плечи, чтобы удушить поскорее.

Конец карьеры Уильяма Калкрафта был незавидным. В 1874 году его уволили по старости, положив ему скромную пенсию - 25 шиллингов в неделю. Свои дни он доживал в бедности и одиночестве и, по словам современника, «имел поистине мрачный вид в своей потрепанной черной одежде, со своими длинными волосами и длинной бородой». Впрочем, многим его коллегам повезло еще меньше. Несчастья преследовали палачей во всем мире, словно из-за плохой кармы. Возможно, так оно и было.

В 1870-х годах в Арканзасе прославился Джордж Мейлдон, прозванный прессой принцем вешателей. Это был маленький тихий человек, одетый всегда в черное, с огромной окладистой бородой. Он любил свою работу и даже хранил коллекцию веревок, крюков и ремней, побывавших в деле. В отличие от большинства коллег, Мейлдон очень профессионально использовал метод длинной веревки, так что его клиенты почти не мучились. И все же на старости лет его ожидало горе.18-летнюю дочь Джорджа Мейлдона Энн застрелил ее любовник Фрэнк Крейвен. Дело попало в руки судьи Айзека Паркера, которого прозвали вешающим судьей. Мейлдон много лет приводил в исполнение его приговоры, так что финал был ясен всем. Однако Крейвен добился пересмотра дела и получил пожизненное. Не сумев повесить единственного преступника, которого хотел бы казнить, Мейлдон морально надломился. Он ушел в отставку и поехал по стране с собственным маленьким шоу, показывая за деньги свою коллекцию удавок.

Незавидная судьба ждала британца Джона Эллиса, вешавшего преступников с 1901 по 1924 год. Эллис держал парикмахерскую, а палачом работал по совместительству, чтобы свести концы с концами. Это был очень ответственный и добросовестный человек с довольно тонкой душевной организацией. Вешал он легко и безболезненно для казнимого, но сам часто оказывался на грани нервного срыва. Такой срыв произошел в 1923 году, когда он вздернул Эдит Томпсон, убившую жену своего любовника. Томпсон упала в обморок при виде виселицы, и ее пришлось привязать к стулу и вешать в таком виде. Кроме того, в момент казни у Томпсон открылось сильное кровотечение, что дало основания предполагать, что она была беременной. Джон Эллис вскоре оставил пост палача и крепко запил. В 1924 году он попробовал застрелиться и, поскольку самоубийство считалось незаконным, отсидел год за покушение на самого себя. В 1932 году Джон Эллис, находясь, вероятно, в состоянии белой горячки, набросился на жену с бритвой, но внезапно передумал ее убивать и перерезал горло себе.

Если у палача были крепкие нервы, судьба припасала для него что-нибудь особенное. К примеру, шведский специалист Альберт Густав Дальман, который в начале ХХ века по старинке рубил головы топором, попал под трамвай и умер в 1920 году, будучи инвалидом. С его германским коллегой Лоренцем Швайтцем произошла другая история. Швайтц был мясником по профессии, виду и призванию. В 1901 году Пруссия осталась без палача, поскольку представителя старинной палаческой династии Вильгельма Райнделя пришлось уволить из-за чрезмерного пьянства, неспособности отсечь голову одним ударом топора и за то, что он выглядел как слабоумный. Лоренц Швайтц выдержал экзамены и получил работу своей мечты. После каждой казни он гравировал на топоре имя жертвы, а в интервью говорил, что не испытывает никаких угрызений совести. Судьба наказала его в 1923 году, когда в связи с экономическим кризисом все сбережения отставного палача пропали. Швайтц не перенес утраты состояния и застрелился. Помощник и преемник Швайтца Пауль Шпаете застрелился в 1924 году предположительно по той же причине.

* * *

И все же профессия палача продолжала существовать в ХХ веке. Об этом, в частности, позаботились нацисты. Главным палачом Третьего рейха был Йохан Райнхарт, который разъезжал по стране на машине с передвижной гильотиной. Вызовов было так много, что Райнхарт даже просил разрешить ему ездить с превышением скорости, но власти ему отказали. Несмотря на вечную спешку, на работу палач всегда выходил приодетым: черный камзол, белая рубашка, галстук-бабочка и шляпа-цилиндр. После войны Райнахрт был арестован, но очень скоро его услуги снова понадобились. Он помогал американскому палачу старшему сержанту Джону Вудсу вешать нацистских преступников. Впрочем, несмотря на благое дело, свершенное в Нюрнберге, оба вешателя были наказаны судьбой. В 1950 году Вудс случайно убил себя электрическим током. В том же году сын Райнхарта, уставший носить клеймо сына палача, покончил с собой.

Между тем смертная казнь все больше выходила из моды. Первым шагом к ее отмене обычно становился запрет публичных казней. Так, в Канаде такой запрет был введен в 1935 году, после того как палач Артур Инглиш не сумел как следует повесить Томазину Сарао, осужденную за убийство. Инглиш был англичанином по имени, происхождению и по уровню компетентности в палаческом деле. Он поверил устаревшим данным о весе казнимой, в результате веревка оторвала женщине голову, и канадские власти решили впредь не показывать публике подобные зрелища. Франция отменила публичные казни после гильотинирования убийцы Эжена Вайдмана. Казнь, состоявшаяся в июне 1939 года, превратилась в настоящий балаган. Из раскрытых окон доносились звуки джаза, вокруг шумела толпа зевак, подогревавших себя спиртным в ожидании зрелища еще с вечера. Отпрыск старинной палаческой династии Жюль-Анри Десфурно привел гильотину в действие, и больше французы казней не видели.

Первой от смертной казни отказалась Венесуэла, причем сделала это еще в 1863 году. В ХХ веке высшую меру начали постепенно отменять и в развитых странах. Первыми в Европе, если не считать Сан-Марино и Исландию, от казни отказались страны бывшего фашистского блока. Италия приняла такое решение в 1948 году, а Германия - в 1949-м. Некоторым государствам понадобились для этого крупные судебные скандалы. Например, в Великобритании в 1950 году повесили Тимоти Эванса, обвиненного в убийстве жены и маленькой дочери, а через три года выяснилось, что соседом казненного был маньяк-убийца Джон Кристи, который и совершил злодейство. Скандал привел к частичному запрету казней в Великобритании с 1965 года и к окончательному запрету с 1971 года.

Главным аргументом в пользу отказа от услуг палачей обычно называют требования гуманности. Между тем существуют и экономические причины. Так, жителям Калифорнии практика содержания приговоренных к смерти в одиночных камерах с повышенными мерами охраны стоит $114 млн в год. Каждый смертный приговор обходится американским налогоплательщикам в среднем в $2,3 млн, что в три раза превышает сумму, необходимую для содержания одного заключенного в течение 40 лет. Таким образом, современный мир сталкивается с той же проблемой, с какой в свое время столкнулся Великий Сансон: казни приносят довольно большие убытки.

И все-таки профессиональные палачи до сих пор существуют. В Саудовской Аравии одним из лучших специалистов считается Мухаммад Саад аль-Беши, стаж - с 1998 года. Чаще всего он работает остро наточенным мечом, которым мгновенно отсекает голову, руку или ногу. На вопросы насчет сна палач отвечает как истинный последователь Сансона: «Как я сплю? Крепко». На вопрос о том, сколько людей он может обезглавить за раз, он отвечает с благочестивой уверенностью, достойной Мастера Франца: «Мне не важно - двоих, четверых, десятерых. Пока я исполняю Божью волю, не важно, скольких я казню». Аль-Беши считает, что окружающие его любят и уважают, а когда он приходит домой с работы, жена и дети помогают ему отмыть меч от крови. Так что, возможно, некоторые профессии не умрут никогда.

Появление палача

В раннем средневековье суд вершил феодал или его представитель, опираясь на местные традиции.
Первоначально осуществления наказания должны были осуществлять сами судьи или их помощники (приставы), пострадавшие, случайно нанятые люди и т.д. Основой дознания был опрос свидетелей. Спорные вопросы решались с помощью системы ордалий («божьего суда»), когда человек как бы отдавался на волю бога.

Это достигалось путем проведения поединка, по принципу "кто победил, тот и прав". Драться должны были или сами обвинитель и подозреваемый, или их представители (родственники, нанятые и т.д.)
Другой формой ордалий были физические испытания, например, взять в руку раскаленный метал или опустить руку в кипяток. Позднее по количеству и степени ожогов судья определял волю бога.
Понятно, что такой суд был не слишком справедлив.
С усилением центральной власти и развитием городов, где местную власть осуществляли выборные власти, возникает система более профессионального суда.

С развитием судопроизводства усложняются и наказания. Наряду со старыми формами наказания, такими как вергельд (штраф) и простая казнь, появляются новые. Это бичевание, клеймение, отсечение конечностей, колесование и т.д.. Определенную роль играло то, что в некоторых местах сохранялась идея «око за око», т.е., если человек нанес какое-либо телесное повреждение, например, если преступник сломал пострадавшему руку, то ему тоже нужно было сломать руку.

Теперь нужен был специалист, способный провести процедуру наказания, причем так, чтобы осужденный не погиб, если он был осужден только на наказание, или до того, как будут выполнены все назначенные судом пытки.
Как и раньше необходимо было провести процедуры допроса, заставив подозреваемого дать показания, но при этом не допустить потери сознания и особенно смерти подозреваемого во время допроса.

Первые упоминания должности палача встречаются в документах 13 века. Но монополия на выполнение приговоров установилась за ним только к 16 веку.
До этого приговор могли выполнять, как и раньше, другие люди.

Положение палача

Официально работа палача считалась такой же профессией, как и любые другие.
Палач считался служащим, чаще городским, но иногда он мог находиться на службе какого-нибудь феодала.
Он отвечал за исполнение различных приговоров суда, а также проведение пыток. Следует отметить, что палач был именно исполнителем. Он не мог по своей воле провести пытку. Обычно его действиями руководил представитель суда.

Палач получал жалование, иногда дом, где он жил. В некоторых случаях палачам, как и другим служащим, оплачивалась и форменная одежда. Иногда эта была общая униформа городских служащих, иногда особая одежда, подчеркивающая его значение. Большая часть инструментов (дыба, другие приспособления и т.д.) оплачивались и принадлежали городу. Символом палача (во Франции) был специальный меч с округлым лезвием, предназначенный только для отрубания голов. В России - кнут.

Маску, которую так часто показывают в кино, реальный палач обычно не надевал. Маска была на палаче при казни английского короля Англии Карла 1-го, но это был единичный случай.
Обычно должности палача занималась или по наследству, или под угрозой уголовного преследования.
Существовала практика что осужденный мог получить амнистию, если соглашался стать палачом. Для этого необходимо, чтобы место палача было вакантно, и не всем осужденным могли предложить такой выбор.

Перед тем как стать палачом, претендент должен был долгое время проработать подмастерьем. Претендент должен был обладать немалой физической силой и значительными знаниями о человеческом теле. Чтобы подтвердить свое умение, кандидат, также как и в других средневековых профессиях, должен был исполнить «шедевр», т. е., выполнить свои обязанности под присмотром старших. Если палач уходил на покой, он был обязан предложить городу кандидатуру на свой пост.

Иногда, кроме палача, были и другие смежные должности. Так, в Париже, помимо самого палача, в команду входили его помощник, отвечавший за пытки, и плотник, специально занимавшийся строительством эшафота и т.д.
Хотя по закону палач и считался обычным служащим, отношение к нему было соответствующим. Правда он нередко мог хорошо зарабатывать.

Но работа палача считалась крайне малопочтенным занятием. По своему положению он был близок к таким низшим слоям общества, как проститутки, актеры и т.д.. Даже случайно соприкосновение с палачом было неприятно. Именно поэтому палач часто должен был носить форменную одежду особого покроя и/или цвета(в Париже - синего).
Для дворянина считалось оскорбительным сам факт поездки в телеге палача. Даже если осужденного освобождали на плахе, сам факт того, что он проехал в телеге палача, наносил огромный ущерб его чести.

Известен случай, когда палач, назвавшись городским служащим, был принят в доме дворянки. Позднее, узнав кто он, она подала на него в суд, поскольку чувствовала себя оскорбленной. И хотя она проиграла процесс, сам факт весьма показателен.
В другой раз группа пьяных молодых дворян, услыхав, что в доме, мимо которого они проходили, звучит музыка, вломилась туда. Но узнав, что попали на свадьбу палача, сильно смутились. Только один остался и даже попросил показать ему меч.

Поэтому палачи обычно общались и женились в кругу близких им по положению профессий – могильщики, живодеры и т.д.. Так возникали целые династии палачей.
Палач нередко рисковал быть избитым. Эта угроза возрастала за границей города или в период проведения крупных ярмарок, когда в городе появлялось много случайных людей, которые могли не бояться преследования местных властей.

Во многих областях Германии, существовало правило, что если кто-то, например, муниципалитет небольшого города, нанимал палача, он был обязан обеспечит его охраной и даже внести специальный залог.
Бывали случи, когда палачей убивали. Это могла сделать как толпа, недовольная проведением казни, так и преступники.

Дополнительные заработки

Поскольку палач считался городским служащим, он получал фиксированную оплату по таксе, установленной властями. Кроме того, палачу отдавались все вещи, что надеты от пояса жертвы и ниже. Позднее в его распоряжение стала передаваться вся одежда.
Поскольку казни проводились преимущественно в особо объявленные дни, в остальное время работы, а, следовательно, и заработка, у палача было не так чтоб очень много.


Иногда городской палач выезжал в соседние небольшие городки для выполнения своих функций по заказам местных властей. Но это тоже случалось не часто.
Чтобы дать палачу возможность заработать и не платить ему за простой, за ним часто закреплялись и другие функции. Какие конкретно, зависело как от местных традиций, так и от размеров города.

Среди них наиболее часто встречались следующие.
Во-первых, палач обычно осуществлял надзор за городскими проститутками, естественно собирая с них фиксированную плату. Т.е., являлся содержателем борделя, отвечавшим также за поведение проституток перед городскими властями. Эта практика была очень распространена до 15 века, позднее от нее постепенно отказались.

Во-вторых, иногда он отвечал за чистку общественных уборных, выполняя работу золотаря. Эти функции были закреплены за ними во многих городах до конца 18 века.
В-третьих, он мог исполнять работу живодера, т.е., занимался отловом бродячих собак, удалял из города падаль и выгонял прокаженных. Интересно, что если в городе были профессиональные живодеры, они часто были обязаны выступать в качестве помощников палача. Со временем и ростом городов у палача появлялось все больше работы, и он постепенно избавлялся от дополнительных функций.


Наряду с этими работами палач нередко оказывал населению другие услуги.
Он торговал частями трупов и снадобьями, изготовленными из них, а также различными деталями, относящимися к казни. Такие вещи, как «рука славы» (кисть, отрубленная у преступника) и кусок веревки, на которой был повешен преступник, часто упоминаются в различных книгах по магии и алхимии того времени.

Нередко палач выступал в роли лекаря. Следует учесть, что по роду своей деятельности, палач должен хорошо разбираться в анатомии человека. К тому же, в отличие от докторов того времени, он имел свободный доступ к трупам. Поэтому он хорошо разбирался в различных травмах и болезнях. Репутация палачей как хороших лекарей была общеизвестна.

Так Екатерина II упоминает о том, что в молодости данцингский палач лечил ей позвоночник, т.е., выполнял работу мануального терапевта.
Иногда палач выступал в роли экзорциста, способного причинив боль телу, изгнать овладевшего им злого духа. Дело в том, что одним из надежнейших способов изгнать злого духа, завладевшего телом, считалась пытка. Причиняя боль телу, люди как бы пытали демона, заставляя его покинуть это тело.

Основным источником для этой работы послужила статья К. А. Левинсона «Палач в средневековом германском городе» в книге «Город в средневековой цивилизации Западной Европы» М.: Наука и «Записки Палача» Г. Сансона М.:Терра.
(С)byaki.net

Первоначально данная статья Аркадия Сушанского опубликована в газете "Секретные материалы XX века", N3, февраль 2014 г. под названием "Мастерство "заплечных дел".

---
В нашем Отечестве первое известное летописное известие о введении смертной казни относится к 996 году. Казнили за разбой, повлекший человеческие жертвы. Еще до формирования законодательства в русских княжествах появились первые международные соглашения в сфере правопорядка. В Договоре русских с греками при князе Олеге в 911 году есть такая фраза: «Если Русин убьет христианина (т.е. грека) или христианин убьет Русина, пусть убийца будет задержан ближними убитого и да убьют они его». Мирное соглашение 944 года, заключенное в правление князя Игоря между Русью и Грецией, предполагало, например, такие условия: «XI. Ежели Греки, находясь в земле Русской, окажутся преступниками, да не имеет Князь власти наказывать их; но да приимут они сию казнь в Царстве Греческом... XII. Когда Христианин умертвит Русина или Русин Христианина, ближние убиенного, задержав убийцу, да умертвят его».

Таким образом, поначалу смертная казнь у русичей ассоциировалась с кровной местью. Не случайно приводить ее в исполнение должны были родственники убитого. И такой узкий специалист, как палач, был не очень-то и нужен. Но вскоре правосознание стало меняться, а сфера применения смертной казни расширяться. Необходимо отметить, что русское слово «палач» в его современном понимании появилось сравнительно поздно, а в Средние века палача называли «мечник» - носитель меча, оруженосец при воинствующем князе, его телохранитель и в определенных случаях исполнитель смертных приговоров.

Профессия палача существует в культурах, законах и обычаях практически всех народов и социальных сословий. Вопрос о "культуре лишения жизни" невозможно рассмотреть без анализа культуры исполнения наказания - профессиональной культуры палачей. Эту профессию можно считать одной из древнейших, родившейся одновременно с первыми протогосударственными образованиями, властью и законами, запрещающими что-то, а, соответственно, и наказаниями за их нарушение. Поначалу функции палачей исполняли обычные воины, которые убивали жертву так же примитивно, как и врага на поле боя. Но когда казни стали отличаться от простого убийства и превратились в квалифицированные публичные процедуры, выяснилось, что для этого требуются и особо квалифицированные специалисты. С усилением центральной власти и развитием городов возникает система более профессионального суда, усложняются и наказания. Наряду со старыми формами, такими как штраф и простая казнь, появляются новые - бичевание, клеймение, отсечение конечностей, колесование... В некоторых местах сохранялась идея "око за око" (если, например, преступник сломал пострадавшему руку, то ему тоже нужно было сломать руку). Теперь нужен был специалист, способный провести процедуру наказания так, чтобы осужденный не погиб, если он не был приговорен к смерти или до того, как будут выполнены все назначенные судом пытки. Вот краткий список того, что должен был уметь профессиональный палач: владеть несколькими десятками способов пытки, быть хорошим психологом и быстро определить, чего жертва боится больше всего (человек нередко дает показания не столько от боли, сколько от страха перед предстоящим истязанием), квалифицированно составлять сценарий пыток и применять эти пытки так, чтобы жертва не умерла до казни (или наоборот - умерла на допросе, если ставится такая задача), владеть несколькими способами казни, совершать эту процедуру «ювелирно» - точными действиями, чтобы не причинять жертве лишних мучений, или наоборот - сделать казнь предельно мучительной, если этого требовал приговор или власти. В качестве иллюстрации можно вспомнить казнь графа де Шале, обвиненного в покушении на короля Людовика XIII. Палачей в то утро не нашли, но удалось уговорить выступить в этой роли одного солдата, который был приговорен к смертной казни, пообещав за это сохранить ему жизнь. Казнь графа де Шале была ужаснейшим зрелищем. Неопытный палач не сумел прикончить свою жертву не только с первого удара, но и с десятого. После двадцатого удара он простонал: «Иисус! Мария!» После тридцать второго все было кончено.

Профессия палача обросла невероятным количеством мифов и легенд. Например, его традиционный головной убор является вымыслом. На самом деле палачи не прятали своих лиц. Исключением можно назвать лишь казнь некоторых средневековых королей. Палачи имели право проводить венчание, получали доходы с казненных. Сначала им дозволялось брать лишь то, что находилось под поясом, потом - всю одежду осужденных. Палач брал на рынках продукты даром. Это право предоставлялось, чтобы он имел еду, которую не мог купить, так как многие отказывались принимать деньги из его рук.

Палач в Средневековье мог заниматься экзорцизмом (процедурой изгнания бесов, вселившихся в человека). Дело в том, что одним из надежнейших способов изгнать злого духа, завладевшего телом, считалась пытка. Причиняя боль телу, люди как бы пытали демона, заставляя его убраться. В церкви палач должен был стоять позади всех, у самой двери, а к причастию подходить последним.

Во Франции палачами бывали и женщины. В указе короля Людовика Святого от 1264 года сказано: «...тот, кто злословил или поступил противозаконно, по судейскому решению будет высечен розгами лицом его пола, а именно: мужчина - мужчиной, а женщина - женщиной, без присутствия мужчин».
Если палач уходил на покой, он был обязан предложить городу кандидатуру на свой пост. По своему положению в обществе он был близок к таким низшим слоям общества, как проститутки и актеры. Палач нередко оказывал горожанам услуги - торговал частями трупов и снадобьями, изготовленными из них, а также различными деталями, относящимися к казни. Такие вещи, как «рука славы» (кисть, отрубленная у преступника) и кусок веревки, на которой был повешен преступник, часто упоминаются в различных книгах по магии и алхимии.

В сущности, городской палач был наемным работником магистрата, по-нашему - чиновником. Он заключал такой же контракт и приносил такую же присягу, как и все служащие. От городских властей палач получал положенное ему по закону жалование за каждую казнь или пытку, иногда - дом, где жил, а в некоторых немецких городах даже обязан был носить на одежде знаки отличия служащего магистрата. В некоторых случаях палачам, как и другим служащим, оплачивалась и форменная одежда. Иногда это была униформа городских служащих, иногда особая, подчеркивающая его значение. Большая часть «рабочих инструментов» оплачивалась и принадлежала городу. Символом палача во Франции был специальный меч с округлым лезвием, предназначенный только для отрубания голов. В России - кнут.

Кто мог стать палачом? Самый распространенный случай - наследование «профессии» от отца к сыну. Так возникали целые кланы палачей. Семьи были закрытыми, потому как сын палача не мог жениться на девушке из «нормальной» семьи - это запятнало бы репутацию всего рода невесты. Как правило, дети палачей женились или выходили замуж за представителей этой же профессии из соседних городов. В Германии в списке аугсбургского городского права 1373 года палач назван «шлюхиным сыном», и неспроста: нередко женами палачей становились проститутки.

Однако, несмотря на столь низкое положение на социальной лестнице, высокопрофессиональные палачи встречались сравнительно редко и ценились буквально на вес золота. Они быстро становились весьма состоятельными людьми (плата за этот «труд» была довольно большой), но освоение «искусства истязания и умерщвления» оказалось очень трудным делом. Подлинных высот достигали очень немногие. Отдельные высококвалифицированные палачи получали и между-народную известность. Случалось, что прославленного палача приглашали за большое вознаграждение за границу для свершения особо квалифицированной казни.

В нашем Отечестве городское самоуправление было не слишком развито. А потому лишь в XVII веке на Руси решили приобщиться к западноевропейской практике и завести специально обученных людей для исполнения смертных приговоров, которых становилось все больше и больше. Боярская Дума своим постановлением от 16 мая 1681 года определила, «чтобы во всяком городе без палачей не бытии». Воеводам надлежало подобрать добровольцев в заплечных дел мастера из городских и посадских людей. Если таковых не находилось, следовало комплектовать штат палачей из бродяг, прельщая их постоянным заработком. В царствование Алексея Михайловича палачам полагался оклад - 4 рубля в год. Но несмотря на это, воеводы то и дело жаловались, что «в палачи охочих людей не находится, а выбранные принуждением убегают». Эта «кадровая проблема» особенно обострилась в правление императрицы Елизаветы Петровны. В результате на свет появился Указ Сената от 10 июня 1742 года, который предписывал местным властям обеспечить наличие в каждом губернском городе двух штатных палачей, а в уездном - одного. Столицам - Москве и Санкт-Петербургу - надлежало постоянно содержать трех заплечных дел мастеров. Зарплату им индексировали и приравняли к солдатской - 9 руб. 95 копеек в год. При императоре Павле I произошла еще одна индексация жалования экзекуторов: величина денежного довольствия выросла до 20 руб. 75 копеек в год.

Но с появлением палачей, набранных из среды заключенных, власти открыли для себя замечательную возможность экономии казенных средств. Известно, что отечественные палачи годами не получали жалованья. Если вольнонаемный палач мог со спокойной совестью требовать у начальства денег, то осужденные предпочитали права не качать и помалкивали. Впрочем, иногда палачам «подваливало» счастье (обыкновенно это происходило при угрозе масштабной ревизии), и тогда губернская казенная палата, которая ведала содержанием тюрем на подведомственной территории, начинала лихорадочно погашать долги. Например, петербургский палач Яковлев в 1805 году неожиданно для себя получил жалование за 8 лет службы без всяких просьб со своей стороны. Однако повышение зарплаты не решило проблемы. В 1804 году на всю Малороссию оказался лишь один штатный палач. Генерал-губернатор Куракин направил в Санкт-Петербург представление с предложением официально разрешить набор в палачи преступников, осужденных за незначительные преступления. Указом Сената от 13 марта 1805 года было разрешено доверять исполнение казней тюремным сидельцам. Указ четко прописал категории преступников, которых можно было вербовать в палачи. Любопытно, что после оглашения этого указа по тюрьмам желающих поступить в палачи так и не нашлось. Ни одного! В 1818 году ситуация повторилась, на этот раз в Санкт-Петербурге. Тогда, с интервалом в несколько месяцев, умерли оба столичных палача. Это едва не вызвало паралич всей правовой системы государства - некому стало исполнять судебные приговоры в части наложения наказаний. Заключенный не мог покинуть столичную тюрьму и отправиться по этапу до тех пор, пока не получил положенного ему телесного наказания и клеймения. Ступор, в который впала столичная администрация, оказавшаяся не в силах отыскать желающего на должность палача, вызвал обсуждение проблемы на самом высоком уровне. В Санкт-Петербурге припомнили представление Куракина и решили, что надо идти тем же путем. Граф Милорадович предписал 11 декабря 1818 года губернскому правлению официально набирать палачей среди преступников.

При Николае I произошла еще одна, более радикальная, индексация жалования палачей. Император 27 декабря 1833 года утвердил постановление Госсовета повысить денежные оклады вольнонаемным палачам. Для Москвы и Санкт-Петербурга величина оплаты устанавливалась в размере 300-400 рублей в год, для губернских городов - 200-300 рублей. Кроме этого палачам полагались так называемые «кормовые» деньги (на питание), которые можно было получать продуктами, а также одежда за казенный счет. Кстати, при нежелании брать казенную одежду палачу выплачивались деньги - 58 рублей в год (совсем немало, если иметь в виду, что пара сапог стоила до 6 рублей). В случае выезда палача для экзекуции в другой город ему выплачивались командировочные - 12 копеек в день.

Но и такое повышение денежного вознаграждения не вызвало притока желающих. Ни одного добровольца, пожелавшего записаться в палачи, ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге так и не нашлось.

С этого времени все палачи России были из преступников.

Поначалу они содержались в обычных тюремных камерах. Но вскоре стало понятно, что их нужно держать отдельно. Днем казнили они, а ночью сокамерники вполне могли казнить их. К тому же посетители тюрем стали жаловаться на встречи с этими «специалистами», которые наводили на них ужас своей окровавленной одеждой и «рабочим» инструментом в руках. Для палачей стали строить специальные помещения в тюремных дворах.

Следует сказать несколько слов об образе жизни экзекуторов. Несмотря на особый статус, приобретаемый с переходом в категорию тюремных служащих, они оставались заключенными и отбывали свой срок. Зачастую даже после отсидки они оставались в тюрьме, поскольку жизнь в подобных условиях была им привычна, знакома и во многом удобна.

Палачи имели право заниматься на досуге ремеслами - некоторые были неплохими портными и обувных дел мастерами. Но, разумеется, не эти занятия поглощали их время.
Непрерывного совершенствования требовало их, так сказать, профессиональное мастерство. Для улучшения и поддержания навыков порки, они изготавливали муляжи человеческих тел из бересты, на которых тренировались ежедневно. Для этого должным образом оборудовалось либо их жилое помещение, либо соседнее. Главным условием такого помещения была возможность свободного перемещения палачей вокруг «кобылы» с привязанным к ней муляжом и высокий потолок, позволявший правильно замахиваться. Особого искусства требовала порка кнутом (розги и плеть были гораздо проще в обращении), что объяснялось уникальностью его конструкции. К деревянной рукояти крепилось кнутовище - скрученные наподобие женской косы узкие длинные ремни, а уже к нему подвязывалась ударная часть, так называемый «язык». Длина косы была 2-2,5 метра и подбиралась индивидуально под рост экзекутора. Язык изготавливался из полосы толстой свиной кожи, вымоченной в крепком соляном растворе и высушенной под прессом таким образом, чтобы придать ее поперечному сечению V-образную форму. «Язык» имел длину около 0,7 метра, удар наносился самым его концом. Удар плашмя считался слабым, непрофессиональным, мастер должен был бить только острой частью «языка». Жесткая свиная кожа рассекала человеческое тело подобно ножу. Палачи пороли обычно вдвоем, при этом удары наносились поочередно с правой и левой сторон. Каждый клал свои удары от плеча осужденного к пояснице таким образом, чтобы они не пересекались. Следы кнутов на спине человека оставляли узор, напоминавший «елочку». Если экзекуцию проводил один палач, то ему надлежало переходить с одной стороны на другую, дабы чередовать удары справа и слева. Виртуозное владение кнутом делало палача хозяином человеческой жизни. Опытный экзекутор мог забить человека насмерть буквально 3-4 десятками ударов. Для этого, обычно, палач умышленно клал несколько ударов в одно место, разрывая на куски внутренние органы - печень, легкие, почки, вызывая обширные внутренние кровоизлияния. И, наоборот, в том случае, если палачу следовало спасти жизнь наказуемого, он мог выпороть его так, что человек оставался вообще неповрежден.

С течением времени с палачами в России становилось все хуже и хуже. В апреле 1879 года, после предоставления военно-окружным судам права выносить смертные приговоры, на всю страну нашелся один-единственный палач по фамилии Фролов, который под конвоем переезжал из города в город и вешал осужденных.

В начале XX века дефицит на палачей сохранился. Так, для политических казней использовался палач Филипьев, которого всякий раз приходилось доставлять из Закавказья, где он постоянно проживал, чтобы повесить очередного революционера. Говорят, что в прошлом кубанский казак Филипьев сам был приговорен к смерти, но выменял себе жизнь на согласие сделаться палачом. Он был не самым искусным заплечных дел мастером, но в сложной ситуации его выручала физическая сила. Жизнь Филипьева окончилась вполне закономерно. После очередного исполнения приговора его под видом бродяги переправляли домой в Закавказье. Арестанты, следовавшие вместе с ним, узнали, кто он такой, и убили его.

В XX веке изменения отношения в обществе к заплечных дел мастерам произошли практически повсеместно. Сейчас журналисты почитают за удачу взять у них интервью. О них пишут книги, снимают фильмы. Например, в 2005 году вышел на экраны фильм «Последний Палач», рассказывающий о жизни государственного палача Великобритании Альберта Пирпойнта, который в период с 1934 по 1956 годы повесил 608 осужденных, получая за каждого по 15 фунтов стерлингов. Еще он прославился тем, что мог выполнить казнь за рекордно короткое время - 17 секунд. Но сценаристов и режиссера привлекло в нем другое: Пирпойнт вынужден был казнить даже своего друга, но после этого у него в душе что-то надломилось и он попросился в отставку.

Во Франции тоже есть своя звезда палаческого искусства - Фернан Мейсонье, который с 1953 по 1957 годы казнил на гильотине около 200 алжирских повстанцев. Он славился и тем, что не давал упасть голове в корзину, успевая ее подхватывать, дабы продемонстрировать, что работа выполнена исправно. Менсонье был продолжателем палаческой династии, но его в этой профессии привлекла сугубо материальная сторона - высокая зарплата, бесплатные поездки по миру, право иметь боевое оружие и даже льготы по содержанию пивной. Он и сейчас зарабатывает на своей гильотине, выставляя ее в различных музеях.

В Саудовской Аравии известен палач Мохаммед Саад аль-Беши, который приводит в исполнение самые главные приговоры. Его орудие труда - традиционный арабский меч - скимитар - с изогнутым клинком, длиной более метра, которым его премировало правительство за хорошую работу.

Одним из самых знаменитых палачей в современной истории США стал Роберт Грин Эллиот, числившийся в должности «штатного электрика» в тюрьме Даннемора. С 1926 по 1939 годы он посредством электрического стула отправил на тот свет 387 человек. За каждого казненного получал 150 долларов. В автобиографической книге Элиот описал свое профессиональное ноу-хау: «За годы работы мне удалось усовершенствовать казнь на электрическом стуле. До меня использовалось напряжение в 500 вольт, которое спустя одну минуту поднималось до 2000 вольт. В этом случае приговоренный мучительно умирал 40-50 секунд. Я же сначала включал сильное напряжение в 2000 вольт, которое мгновенно сжигало все внутренние органы человека, и только после этого постепенно понижал разряд».

А самым известным американским палачом стал младший сержант Джон Вудд, которому было доверено приводить в исполнение казни по приговорам, вынесенным на Нюрнбергском процессе. И хотя до этого у себя дома в Сан-Антонио он привел в исполнение 347 смертных приговоров в отношении убийц и насильников, прославили его казни лидеров Третьего рейха. Вудд отмечал, что приговоренные оказались очень живучими. Риббентроп, Йодль, Кейтель мучились в петле по нескольку минут. А Штрейхера пришлось руками додушить.

В Советском Союзе до 1950-х функцию палачей, исполняющих приговоры о расстреле, как правило, выполняли сотрудники органов государственной безопасности. Наиболее известны следующие палачи в СССР: Блохин - начальник комендатуры ОГПУ-НКВД, руководивший расстрелами осужденных в 1930-е и 1940-е годы, полковник Надарая - в 1930-е комендант внутренней тюрьмы НКВД Грузии, Петр Магго и Эрнст Мач. В период Большого террора 1937-1938 годов для расстрелов привлекались также оперативники, сотрудники милиции и даже штатские партийные активисты. Но самыми известными палачами Сталинской эпохи были братья Шигалевы. Старший, Василий, получив в родном Киржаче четырехклассное образование, учился на сапожника, вступил в Красную гвардию, был пулеметчиком, а потом вдруг стал надзирателем в печально известной Внутренней тюрьме. Прослужив некоторое время в комендатуре НКВД, в 1937-м Василий получает должность сотрудника для особых поручений - это был еще один способ зашифровывать палачей. Со временем он стал Почетным чекистом, кавалером нескольких боевых орденов и, само собой разумеется, членом ВКП (б). Известен Василий еще и тем, что он был единственным из исполнителей, который "удостоился" доноса от своих коллег. Чем он им насолил, трудно сказать, но в его личном деле есть рапорт на имя заместителя народного комиссара внутренних дел Фриновского, в котором сообщается, что «сотрудник для особых поручений Шигалев Василий Иванович имел близкое знакомство с врагом народа Булановым, часто бывал у него на квартире». В 1938-м такого рапорта было достаточно, чтобы попасть в руки своих сослуживцев по комендатуре, но шеф НКВД Фриновский, видимо, решил, что разбрасываться такими кадрами не стоит, и донос оставил без последствий. Судя по всему, эта история кое-чему научила Василия Шигалева, и он, безукоризненно выполняя свои прямые обязанности, за что вскоре получил орден «Знак Почета», после 1938-го старался нигде не засвечиваться: в архивах не сохранилось ни одной бумажки с его подписью.

А вот его брат Иван действовал менее осторожно. То ли сказывалось трехклассное образование, то ли то, что некоторое время он работал продавцом и привык быть на виду, но, отслужив в армии, пошел по стопам старшего брата: надзиратель во Внутренней тюрьме, затем вахтер, начальник бюро пропусков и наконец сотрудник для особых поручений. Он быстро догоняет брата по количеству расстрелов, а по количеству наград даже обгоняет: став подполковником, он получает орден Ленина и, что самое странное, медаль «За оборону Москвы», хотя не убил ни одного немца. Зато своих соотечественников...
Присутствовавший при казни Лаврентия Берии генерал-полковник (впоследствии Маршал Советского Союза) Павел Батицкий (по официальной версии) сам вызвался привести приговор в исполнение из личного наградного пистолета, выступив таким образом в роли палача-добровольца.

С 1950-х годов в СССР приговоры о расстреле приводили в исполнение сотрудники следственных изоляторов.

Недавно мы писали о том, что на Шри-Ланке открылась вакансия палача, на которую успели откликнуться . Неизвестно, как сложится их карьера на этом поприще, да и сама должность палача в современном мире выглядит пережитком. Тем не менее палачи были всегда. Мы решили вспомнить самых знаменитых и, как бы дико это ни звучало, эффективных представителей этой профессии.

Франц Шмидт

За 45 лет работы казнил 361 человека

Франц родился в семье палача города Бамберга и впервые вздёрнул человека в 1573 году, отпраздновав тем самым своё 18-летие. Через пять лет он стал главным палачом города Нюрнберга и добросовестно выполнял эту работу в течение 40 лет. Всё это время Шмидт вёл дневник, где записывал, кого и за что казнил. Он был уверен, что помогает приговорённым искупить грехи, а посему старался свести их страдания к минимуму (в частности он настаивал, чтобы колесование заменили быстрым усекновением головы).

Шарль Анри Сансон

Обезглавил 2 918 человек

Шарлю Анри Сансону профессия также досталась по наследству. Он происходил из династии парижских палачей, работавших с 1688 по 1847 год. Началось всё с Шарля Сансона, которого Людовик XIV назначил главным палачом Парижа. В столице Франции он получил казённый дом (в простонародье «дворец палача»). Внутри находилась камера пыток, а рядом - лавка Сансона. Особой привилегией парижского палача было право брать с рыночных торговцев дань продуктами, поэтому в лавке всегда был товар. В 1726 году почётная должность перешла к восьмилетнему Шарлю Батисту, а в 1778 году за меч для обезглавливания взялся Шарль Анри Сансон, которого впоследствии прозвали Великий Сансон. К тому времени рыночные привилегии закончились, и разросшемуся клану Сансон пришлось самостоятельно оплачивать устройство казней. В 1789 году Великий Сансон сменил меч на более эффективную гильотину, и в 1793 году именно он обезглавил Людовика XVI, Марию-Антуанетту и Жоржа Жака Дантона (Максимилиана Робеспьера казнил уже его сын Габриэль). В 1795 году Великий Сансон ушёл в отставку и занялся мирными делами: ухаживал за садом и играл на музыкальных инструментах - скрипке и виолончели. На вопрос Наполеона, как тому спится, Шарль Анри ответил, что не хуже, чем королям и диктаторам. Интересный факт: последним палачом династии стал Клеман Анри Сансон, который в 1847 году заложил ростовщику гильотину, поэтому не смог привести в исполнение решение суда и был отстранён от должности.

Фернан Мейсонье

Казнил более 200 алжирских повстанцев

Потомственный палач, чья семья занималась этой профессией аж с XVI века. Работать на гильотине начал в 1947 году (уже в 16 лет помогал отцу Морису Мейсонье). Собирал вещи казнённых - всего в его коллекции было около 500 артефактов. Он планировал выставить их в музее наказаний и кар, который мечтал открыть, но эта задумка осталась нереализованной. Зато у Мейсонье были бар, высокая зарплата, право на ношение оружия и бесплатные путешествия по миру. На Таити в 1961 году он встретил будущую жену, а гильотину (модель № 48), которая лишила жизни стольких людей, он выставлял в различных музеях вплоть до своей смерти в 2008 году.

Последний палач во французском Алжире, с 1947 по 1961 год он казнил свыше 200 алжирских повстанцев. Мейсонье вспоминал, что многие кричали «Аллах акбар!», кто-то шёл на смерть мужественно, иные падали в обморок или пытались драться.

Джованни Батиста Бугатти

За 65 лет работы казнил 516 человек

Этот итальянский палач работал в Папской области с 1796 по 1865 год. Бугатти начал в те времена, когда приговорённых отправляли на тот свет при помощи топоров и дубинок, потом стал вешать и отрубать головы, а в 1816 года перешёл на «римскую» гильотину. Маэстро Титто, как прозвали Бугатти, именовал казнённых «пациентами» и мог покидать район Трастевере только в день казни, поэтому его фигура на мосту Святого Ангела знаменовала, что скоро кого-то обезглавят. Чарльз Диккенс, заставший маэстро Титто за работой, с ужасом описывал процедуру казни и ажиотаж, царивший вокруг этого кровавого шоу.

Джеймс Бэрри

Отрубил свыше 200 голов

В период с 1884 по 1892 год выполнял две, казалось бы, несовместимые работы - был палачом и проповедником. Любимой проповедью Бэрри считается та, где он призывает отменить смертную казнь. Вместе с этим британского палача можно назвать теоретиком в деле исполнения смертельных приговоров. Он писал о том, что приговорённому психологически трудно подниматься на казнь по лестнице, а спускаться намного проще (после реформы 1890 года висельницы строились с учётом этого нюанса). На Бэрри также ссылаются в разговоре о подготовке висельной верёвки: за день до казни на неё вешали мешок с песком, чтобы она не растягивалась в момент казни. По наблюдениям Бэрри, 90-килограмовый мешок с песком помогает канату, рассчитанному на вес в пять тонн, за день сделаться тоньше на 15%.

Альберт Пирпойнт

Повесил 608 осуждённых

Пирпойнта называют самым эффективным палачом Англии и обладателем звания «Официальный палач Соединённого Королевства». Пирпойнт приводил в исполнение приговор суда с 1934 по 1956 год, получая 15 фунтов стерлингов за каждого повешенного. В 1956 году он казнил собственного друга и ушёл на пенсию. После этого Пирпойнт стал трактирщиком и написал мемуары, которые послужили основой для фильма «Последний палач», заострившего внимание на истории с повешенным приятелем. Впрочем, в мемуарах раскрывают и другие интересные факты о Пирпойнте: тот мог повесить человека за 17 секунд, а ещё сообщил Английской королевской комиссии, что иностранцы неподобающе ведут себя перед казнью.

Василий Блохин

Лично расстрелял от 10 до 20 тысяч человек

С 1926 по 1953 год Блохин командовал расстрельной командой ОГПУ-НКВД-МГБ, дослужился до звания генерал-майора, которого был лишён в 1954 году. По разным данным, лично расстрелял от 10 до 20 тысяч человек (называют и совсем пугающую цифру в 50 тысяч), среди которых маршал Михаил Тухачевский, бывший начальник Блохина Николай Ежов, писатель Исаак Бабель и театральный режиссёр Всеволод Мейерхольд. Руководил расстрелом польских офицеров под Катынью. По воспоминаниям экс-начальника Калининского УНКВД генерал-майора Дмитрия Токарева, Блохин перед расстрелом облачался в коричневое: кожаная кепка, длинный кожаный фартук, кожаные перчатки с крагами до локтя. Его любимым орудием считается Walther PP.

Роберт Грин

Отправил на тот свет 387 человек

Этот человек работал электриком в тюрьме Даннемора с 1898 по 1939 год, где следил не только за электроснабжением, но и отвечал за казни на электрическом стуле. Детская мечта о посте министра отправилась в утиль - сын выходцев из Ирландии стал совершенствоваться в профессии палача. Грин не пользовался классической схемой казни, согласно которой напряжение повышалось с 500 до 2000 вольт, чтобы изжарить человека в страшных муках меньше чем за минуту. Он действовал ровно наоборот, сразу выжигая внутренние органы приговорённых. Перед смертью Роберт Грин сказал, что ни о чём не жалеет, поскольку работал на благо общества и ответственно выполнял приказы сверху.

Джон Вудд

Казнил 347 уголовников и 10 осуждённых на Нюрнбергском процессе

В родном Сан-Антонио Джон Вудд вешал убийц и насильников, но миру стал известен как палач-доброволец Нюрнбергской тюрьмы. Младший сержант армии США, в ночь на 16 октября 1946 года он повесил менее чем за полтора часа Иоахима фон Риббентропа, Альфреда Йодля и ещё восемь приговорённых, причём Юлиуса Штрайхера ему пришлось додушить руками. Говорят, Вудд неплохо заработал, продавая куски от той верёвки, на которой были повешены руководители гитлеровской Германии.

Мохаммед Саад аль-Беши

Точная цифра неизвестна, но, видимо, счёт идёт на сотни

Карьеру палача начал в 1998 году, а мечтал об этом ещё в 1983-м, когда в тюрьме города Таиф скручивал руки и завязывал глаза приговорённым к смертной казни. Аль-Беши предпочитает пользоваться для усекновения голов скимитаром (традиционный изогнутый арабский меч более метра в длину), который ему подарило правительство за профессиональные заслуги, но нередко ему приходится и расстреливать людей (не только мужчин, но и женщин). Палач утверждает, что исполняет волю Аллаха. В Саудовской Аравии смертная казнь предписана за убийство, изнасилование, вооружённое ограбление, отступление от веры, торговлю наркотиками и их употребление. Он каждый раз молится за приговорённого, а также посещает его семью перед казнью, чтобы попросить прощения. После работы он возвращается домой, и семья помогает ему отмыть меч от крови. Аль-Беши, как и Великий Сансон, утверждает, что работа не мешает ему спокойно спать. По договорённости с государством Аль-Беши не может разглашать, сколько людей он казнил (и сколько убивает ежедневно), но это, вероятно, уже солидная цифра.