Введение

Тюрьма для военных преступников Шпа́ндау (нем. Kriegsverbrechergefängnis Spandau ) размещалась на территории британского сектора Берлина. В 1946-1987 годах в ней содержались немецкие военные, приговорённые на Нюрнбергском процессе к различным срокам заключения.

Иногда тюрьму Шпандау путают находящейся в трёх километрах от неё цитаделью Шпандау.

1. История

Здание на улице Вильгельмштрассе в Шпандау было построено в 1876 года и начиная с 1879 года служило военной тюрьмой. После 1919 года в ней содержались и гражданские заключённые.

После поджога Рейхстага в 1933 года национал-социалисты превратили тюрьму Шпандау в лагерь для размещения так называемых «арестованных в целях пресечения преступлений» . Здесь находились в заключении известные борцы с нацизмом Эгон Эрвин Киш и Карл фон Осецкий. Позднее в Пруссии был организован концентрационный лагерь, куда были переведены узники Шпандау. До начала Второй мировой войны в тюрьме Шпандау содержалось более 600 заключённых.

После войны здание было занято союзниками, в нём отбывали заключение нацистские чиновники и военные, осуждённые в Нюрнберге за военные преступления. В конечном счёте в тюрьме Шпандау содержалось семь заключённых, четверо из которых отбыли свои сроки полностью. После освобождения Альберта Шпеера и Бальдура фон Шираха в 1966 году в тюрьме Шпандау остался единственный заключённый, приговорённый к пожизненному заключению, - Рудольф Гесс.

Осуждённые на последующих Нюрнбергских процессах, направлялись не в Шпандау, а в исправительное учреждение в Ландсберге-на-Лехе.

Тюрьма Шпандау была единственным учреждением (помимо центра безопасности полётов), которым управляла совместная администрация четырёх держав-союзниц во время холодной войны. Администрации союзников сменялись друг друга ежемесячно. О том, под чьим управлением находится тюрьма, говорил соответствующий флаг перед зданием союзнического Контрольного совета.

После смерти последнего её узника Рудольфа Гесса в 1987 года здание тюрьмы Шпандау было полностью снесено во избежание пропагандистских выступлений со стороны неонацистов, строительный мусор в порошкообразном состоянии сброшен в Северное море, а на месте тюрьмы разместилась парковочная стоянка. На территории «казарм Смутса», закрытой для гражданского населения, был построен торговый центр с парковкой для британских военнослужащих, где после вывода британских войск в 1994 году и реконструкции разместились магазины «Aldi», «Kaiser’s Tengelmann» и «Media Markt».

2. Тюрьма

Здание тюрьмы из красного кирпича, было оснащено несколькими видами защиты и сигнализации:

стеной высотой в 5 м;

стеной высотой в 10 м;

стеной высотой в 3 м с электроизгородью;

забором с колючей проволокой.

132 тюремные камеры, рассчитанные на 600 человек. Длина камеры составляла около 3 м, ширина - 2,7 м и высота - 4 м.

Охрана - сто военнослужащих СССР, Британии, Франции и США. Девять караульных вышек, где службу несли вооружённые автоматчики.

Поскольку камер было в избытке, между камерами заключённых всегда оставляли свободную камеру, не допуская их общения посредством стука. В одной из камер находилась тюремная библиотека, в другой - часовня.

2.1. Сад

В Шпандау имелся тюремный сад для заключённых. Его размеры позволяли выделить каждому заключённому отдельный участок для занятий огородничеством. Карл Дёниц разводил бобовые, Вальтер Функ - томаты, а Шпеер - цветы.

2.2. Администрация

Тюрьмой управляли четыре администрации союзников, сменявшие друг друга поочерёдно каждый месяц. Таким образом каждая администрация управляла тюрьмой три месяца в год по следующей схеме:

2.3. Противоречия

В ноябре 1946 году союзники планировали поместить в находившуюся в их распоряжении тюрьму Шпандау более 100 военных преступников. Помимо 60 человек военного персонала на охране тюрьмы работал гражданский персонал из стран-союзниц, четыре директора тюрьмы с их адъютантами, четыре врача, повара, переводчика, официанта и пр., что являлось очевидно грубой ошибкой в распределении ресурсов и причиной разногласий между директорами тюрьмы, политиками всех четырёх стран и в особенности правительства Западного Берлина, на который были возложены все расходы по содержанию тюрьмы. Дискуссия по поводу разумности пребывания семи военных преступников в огромной тюрьме разгоралась по мере уменьшения числа заключённых Шпандау. Пик дискуссий наступил в 1966 году после освобождения из заключения Шпеера и Шираха, когда единственным заключённым остался Рудольф Гесс. Предлагалось перевести заключённого во флигель другой крупной тюрьмы и даже освободить Гесса из тюрьмы под домашний арест. Ни один из этих или других предлагаемых проектов не был реализован.

3. Жизнь заключённых

Каждый аспект жизни заключённых тюрьмы Шпандау регулировался обширным сводом правил содержания заключённых, подготовленных державами-победительницами ещё до их прибытия. Режим в Шпандау был суровее, чем в других тюрьмах своего времени. Переписка заключённых с семьями ограничивались одной страницей в месяц. Общение заключённых между собой, чтение газет и написание дневников и мемуаров были запрещены. Свидания с семьями разрешались не чаще одного раза в два месяца и ограничивались 15 минутами. Во избежание попыток суицида в камерах ночью каждые 15 минут превентивно на несколько секунд включался свет. Большая часть этих правил была позднее смягчена или фактически игнорировалась персоналом тюрьмы. Директора и охрана западных держав многократно выражали несогласие с многими строгими мерами, применявшимися в отношении заключённых, и протестовали против них в течение всего времени существования тюрьмы.

3.1. Распорядок дня

Распорядок дня чётко регламентировался по минутам и начинался с подъёма в 6 часов утра, личной гигиены, уборки камер и коридоров и завтрака. После него заключённые работали в саду и клеили конверты. После обеда и послеобеденного отдыха - опять работа в саду и ужин в 17 часов. Отбой был назначен на 22.00.

По понедельникам, средам и пятницам заключённых брили и по необходимости стригли.

В первые годы пребывания в Шпандау его узники создали с ведома благосклонного к ним персонала тюрьмы целый ряд каналов общения с внешним миром. Поскольку каждый клочок бумаги, получаемый заключёнными, регистрировался и его местонахождение отслеживалось, свои тайные послания заключённые писали большей частью на туалетной бумаге, расход которой никогда не контролировался.

4. Заключённые

Приговорённые к заключению были помещены в Шпандау 18 июля 1947 года. Им были присвоены номера по порядку занимаемых ими камер. В соответствии с правилами тюрьмы обращаться к заключённым можно было только по номерам.

Бывшие высокопоставленные лица нацистского режима, привыкшие к соперничеству и интригам, образовали группировки и в Шпандау. Альберт Шпеер и Рудольф Гесс предпочитали одиночество и недолюбливались остальными: Шпеер - за своё признание вины и отречение от Гитлера на Нюрнбергском процессе, Гесс - за свою необщительность и заметную психическую нестабильность. Бывшие гросс-адмиралы Редер и Дёниц держались вместе, хотя после смещения Редера с поста главнокомандующего военно-морским флотом в 1943 году и назначения на этот пост Дёница они были злейшими врагами. Ширах и Функ по свидетельству очевидцев были неразлучны. Бывший дипломат фон Нейрат был любезен и ладил со всеми. На удивление, несмотря на долгие годы, проведённые вместе, заключённые практически не делали попыток помириться между собой. Показательным примером является неприязненное отношение к Шпееру Дёница, которое он демонстрировал в течение всего срока заключения и обострившееся буквально в последние дни заключения.

4.1. Альберт Шпеер

Самый честолюбивый из заключённых, он установил для себя жёсткий график физической и душевной работы. Один раз в несколько месяцев он давал себе отдых от этого расписания на две недели. Он сумел написать книгу воспоминаний и вёл дневник. Его просьба дать ему разрешение на написание мемуаров была отклонена, поэтому он писал тайком и несмотря на запрет систематически передавал свои записи на волю. Книга впоследствии стали бестселлером. Шпеер занимался и архитектурой: он создал проект летнего домика в Калифорнии для одного из охранников и занимался дизайном тюремного сада. Он любил «отправляться в путешествия по всему миру», заказав в местной библиотеке книги по географии и путеводители. Таким образом он «проехал» до своего освобождения из тюрьмы 31 936 км.

Связь с внешним миром Шпееру обеспечивал голландец Тони Проост , оказавшийся в Третьем рейхе на принудительных работах. Он попал на лечение в одну из больниц, подведомственных Шпееру, и остался там санитаром. Он был принят в Шпандау на работу санитаром в 1947 году и из благодарности помогал Шпееру в пересылке сообщений, пока советская сторона не попыталась завербовать его в качестве агента. Проост отказался, известил западные администрации о попытке вербовки и уволился с работы.

4.2. Эрих Редер и Карл Дёниц

«Адмиральский состав», как называли их остальные заключённые, часто работал вместе. Редер с его любовью к системности и строгому порядку стал главным библиотекарем тюрьмы. Дёниц был его ассистентом. И Дёниц, считавший себя в течение всех десяти лет заключения законным главой немецкого государства, и Редер, презиравший надменность и отсутствие дисциплины у своих гражданских соседей в тюрьме, держали дистанцию по отношению к другим заключённым.

Чтобы сохранить свой престиж во внешнем мире, Дёниц писал письма своему бывшему адъютанту. До своего освобождения он дал своей супруге указания, каким образом она должна поддержать его возвращение в политику из жизни в тюрьме. Он собирался вернуться в политику, но так и не осуществил свои намерения.

4.3. Рудольф Гесс

Рудольф Гесс был приговорён к пожизненному заключению, но в отличие от Редера, Функа и Нейрата не был освобождён по состоянию здоровья. Тем самым он отбыл самый длительный срок заключения. Самый ленивый заключённый в Шпандау, Гесс избегал любого рода работы, считая, например, прополку сорняков занятием, унижающим его достоинство. Из всех семи заключённых он один постоянно жаловался на всевозможные заболевания, преимущественно, на боли в желудке. Он с подозрением относился к подаваемой ему пище и всегда брал самую дальнюю от него тарелку, опасаясь отравления. От своих «болей» он стонал и кричал в любое время дня и ночи. И заключённые, и администрация тюрьмы сомневались в существовании этих болей. Редер, Дёниц и Ширах презирали Гесса за его поведение и считали, что его крики были вызваны желанием привлечь к себе внимание или отказаться от работы. Шпеер и Функ, которые, по-видимому, были осведомлены о психосоматической природе заболевания, относились к Гессу с большей терпимостью. Шпеер переводил недовольство других заключённых на себя, ухаживая за Гессом. Он приносил ему своё пальто, когда Гессу было холодно, и защищал его, если директор или охранник пытался поднять Гесса с постели и заставить работать. Иногда, когда Гесс своими криками мешал спать другим заключённым, тюремный врач ставил ему в качестве успокоительного укол воды для инъекций. Это плацебо однако действовало, и Гесс засыпал. Тот факт, что за постоянно отлынивавшего Гесса его работу были вынуждены выполнять другие заключённые, а также иные привилегии, которыми он пользовался из-за своих болезней, вызывали неприязнь к нему у других заключённых. От адмиралов он заслужил прозвище «его арестованная светлость».

Горделивый Гесс единственным из всех заключённых Шпандау более двадцати лет отказывался от свиданий. Лишь в 1969 году он согласился повидаться со своей женой и уже давно взрослым сыном, когда в связи с обострением язвы находился на лечении в больнице за пределами тюрьмы. После того, как Гесс оказался единственным заключённым Шпандау, опасаясь за его душевное здоровье, директора согласились смягчить правила содержания. Так, Гесса перевели в камеру большего размера, бывшую часовню, ему выдали электрочайник, и он мог готовить себе чай или кофе в любое время. Его камера не запиралась, и Гесс имел доступ в помывочные помещения и библиотеку.

Рудольф Гесс умер в тюрьме, по официальной версии повесившись на удлинительном электропроводе. Обстоятельства его смерти подверглись сомнениям со стороны его семьи, поскольку в данных двух проведённых осмотров при вскрытии обнаружились противоречия. Этот факт, а также приверженность Гесса до последнего дня идеям национал-социализма сделали его мучеником в глазах неонацистов, которые проводят в день смерти Гесса свои ежегодные демонстрации.

5. Библиография

Tony le Tissier: Spandauer Jahre . ISBN 3-7766-1978-3

Jack Fishman: Long Knives and Short Memories . ISBN 0-920911-00-5

Albert Speer: Spandauer Tagebücher . ISBN 3-548-36729-1,

• Альберт Шпеер «Шпандау: Тайный дневник»

Norman L. Goda: Tales from Spandau. Nazi Criminals and the Cold War . Cambridge University Press, 2006, ISBN 978-0-521-86720-7

Список литературы:

Аргументы и факты - Петля Рудольфа Гесса. Кому нужна была смерть заместителя Гитлера? - «Аргументы и факты», № 33 (1398) от 15.08.2007

«Сержант Вудд делал свое дело с поразительной четкостью. Первым привели на казнь Риббентропа. Он был в состоянии полной прострации, с трудом произнес свое имя. Пастор прочитал молитву, и тут же последовала казнь. Стражник связал бывшему главе дипломатического ведомства Третьего рейха ноги. Палач, приземистый американский солдат с красным лицом, набросил на голову приговоренного черный мешок, завязал его, а потом накинул веревку на шею своей жертвы. Люк с грохотом опустился…» - так описывали очевидцы приведение в исполнение приговора Нюрнбергского суда.

В течение полутора часов Вудд покончил со всеми приговоренными к смерти главными нацистскими преступниками. Остальные семь осужденных Нюрнбергским трибуналом были перевезены для отбывания наказания в наиболее удобную для охраны и изолированную тюрьму Берлина - Шпандау. С советской стороны обязанность охранять их была возложена на роту из состава 133-го отдельного мотострелкового батальона.

Советские и американские солдаты на фоне ворот тюрьмы Шпандау.

МЕЖСОЮЗНАЯ ТЮРЬМА ШПАНДАУ

Мрачная крепостная тюрьма Шпандау была построена из добротного красного кирпича в псевдосредневековом стиле в форме мальтийского креста. Рассчитанная по своим размерам на многие сотни людей, она стала местом заключения для приговоренных к длительному лишению свободы Рудольфа Гесса, Вальтера Функа, Карла Деница, Эриха Редера, Бальдура фон Шираха, Альберта Шпеера и Константина фон Нейрата.

Для охраны тюрьмы был установлен менявшийся каждый месяц четырехсторонний караул. Поочередно заступали советские, американские, французские и английские военнослужащие.

От Советского Союза службу в Шпандау несли военнослужащие 133-го отдельного мотострелкового батальона. Советские солдаты заступали на охрану тюрьмы три месяца в году - в марте, июле и ноябре. Все остальное время часть занималась обычной ратной работой - боевой и политической подготовкой, ходила в наряды.

Караулы от Вооружённых Сил США и Советского Союза. 1981 год.Смена караулов происходила в торжественной обстановке.

Бывший военнослужащий батальона Н. Сысоев описывает ее так: «Особое внимание уделялось торжественному ритуалу приема охраняемого объекта от французов и сдачи его американцам. Здесь уж мы никак не могли ударить в грязь лицом, а должны были +показать все, на что способны солдаты страны-победительницы. В ворота тюрьмы входили безукоризненным строевым шагом, при этом с особым усердием припечатывали к брусчатке подбитые стальными пластинками подошвы сапог, создавая под сводами арки жуткий грохот».

Снос продолжается. Тюрьмы шпандау почти не осталось.

Личный состав заступал в специальной служебной форме: китель и брюки - солдатские парадные, сапоги хромовые, шапка и шинель - офицерские.Новый караул выстраивался в колонну по три во главе с начальником и строевым шагом входил в ворота тюрьмы.
Караул останавливался во внутреннем дворе, где уже находились французы. Здесь происходил обмен короткими рапортами начальников караулов.

Ритуал смены не обходился без курьезов. Один из них описан в книге военной переводчицы подполковника М.А. Неручевой «Сорок лет одиночества». «Наш командир роты - старший лейтенант, молодой симпатичный брюнет. «Вылитый Григорий Мелехов», - сказала о нем одна француженка, очевидно, читавшая «Тихий Дон» Шолохова. Во время передачи охраны… когда американский офицер отрапортовал начальнику караула и от имени правительства США принял охрану Межсоюзнической тюрьмы Шпандау, наш «Мелехов» так крепко пожал ему руку, что американец от неожиданности даже присел. По рядам многочисленных зрителей, заполнивших плац перед тюрьмой, пробежал смешок...»

Мг Джон Роджерс (США), подполковник Александр Дорофеев. (СССР). В. Берлин. 1981

После воинского ритуала первая смена часовых в сопровождении разводящего убывала на посты. Часовые выполняли свои обязанности на вышках, расположенных по периметру тюрьмы на кирпичной стене высотой около шести метров. Kаждая страна имела свои методы обеспечения охраны. Наши часовые располагались на семи сторожевых вышках, один пост был «блуждающим».

Во время несения службы разводящий с караульным подходили к каждой вышке с интервалом в 15 минут, и каждый раз часовой не по уставу кричал: «Товарищ сержант, на посту все в порядке!» С внешней стороны стены были установлены два ограждения из колючей проволоки высотой три метра, к одному из них был подведен ток высокого напряжения. Между наружной стеной и электрифицированным забором была оборудована нейтральная полоса. По периметру и у ворот тюрьмы висели объявления, которые запрещали приближаться к ней: «Внимание! Опасно! Не приближаться, караул будет стрелять».

Смена караула каждые четыре недели.

Караул включал в себя 27 военнослужащих. Службу несли полный месяц двумя составами караула, ежедневно сменяя друг друга. Новый караул из расположения Берлинской бригады прибывал в Шпандау к 17 часам. Езда занимала 40-45 минут. КПП на границе секторов проезжали без особых хлопот. Оружие, имущество ввозили без ограничений. У восточногерманских пограничников были списки машин, которые могли беспрепятственно пересекать госграницу. Со стороны Западного Берлина границу никто не охранял. Когда автобусы проезжали «железный занавес» - разделительную полосу, проведенную краской желтого цвета по асфальту, английский джип встречал караул и сопровождал до здания тюрьмы. Были случаи, когда в автобусы с советским караулом бросали камни, яйца, помидоры. Периодически вдоль дороги появлялись молодые немцы с антисоветскими плакатами.

Media Markt в Britannia Centre Spandau, построенном на месте тюрьмы

Два раза в сутки в Шпандау для проверки караула выезжали представители 6-й бригады или 133-го батальона. Специальная проверочная команда состояла из офицера управления части (соединения), переводчика и связиста. В мае 1985 года по пути в Шпандау группа молодых людей перегородила дорогу «Волге» с проверяющим офицером. Когда машина остановилась, неофашисты стали бить стекла и раскачивать автомобиль. В результате «Волга» с командиром батальона была перевернута. К счастью, военнослужащие не пострадали.

Обстановку вокруг Шпандау дестабилизировали не только неофашисты, но и старые нацисты. Все мировые средства массовой информации облетело заявление Отто Скорцени - спецназовца, спасшего с помощью планеров Муссолини.
Эсэсовский офицер заявил: «Дайте мне сотню надежных людей и два вертолета, и я вызволю Гесса… из тюрьмы Шпандау». Британская разведка во время допроса шести нацистов, обвиняемых в заговоре, направленном на свержение правительства Западной Германии, получила информацию, что заговорщики, которых возглавлял Вернер Нейман, также планировали организовать побег из тюрьмы Шпандау главных военных преступников. Часто в окна казармы влетали камни, бутылки, однажды даже выстрелили в форточку. Все это, безусловно, заставляло быть во всеоружии.

Как складывались отношения между заключенными и военнослужащими караула? Сталкивались ли они? Об этом можно судить хотя бы по следующему факту. В первые годы Гесс требовал от младших по званию караульных отдания воинской чести. Англичане вполне серьезно соблюдали субординацию, американцы отдавали честь шутливо, как вели себя русские - догадаться нетрудно. Военнослужащий 133-го батальона Петр Липейко так описывает свою первую встречу с заключенным: «Он шел мне навстречу по узкой тропинке тюремного парка, и кому-то надо было уступить дорогу. Тут на меня нашла даже некоторая злость: почему я, офицер армии страны-победительницы, должен это сделать? Мы остановились, и я увидел из-под мохнатых бровей не по годам очень внимательный и властный взгляд. Несколько мгновений Гесс изучал новичка, потом узник медленно сошел с тропы. Интересно, что после этой «дуэли» он стал со мной здороваться, хотя русских старый нацист никогда не приветствовал» . В свою очередь, советские солдаты и офицеры, мягко говоря, недолюбливали Гесса. Часовые на вышках, заступая по ночам на пост, с грохотом захлопывали стальные крышки люков.

Караул осуществлял внешнюю охрану. Внутренним режимом занимались сотрудники администрации, которая была четырехсторонней. От каждой страны назначался директор в звании подполковника. В тюрьме они находились постоянно, но председательствовали один раз в свой месяц. Решения администрация принимала при общем согласии.

За здоровьем заключенных следили четыре военных медика, представители стран-победительниц. По воспоминаниям Федора Вадимовича Козликова, который был последним врачом Рудольфа Гесса от советской стороны, помимо прямых обязанностей по контролю за здоровьем «наци № 2» на советского медика в погонах возлагалась и политическая задача, обусловленная холодной войной. В канун назначения на должность офицер отдела внешних связей ГСВГ сформулировал ее так: «Вы должны быть на страже того, чтобы Гесс не покинул тюрьму без объективных на то медицинских показаний. Военный преступник должен отбыть наказание именно в Шпандау!»

Дисциплинарный персонал состоял из гражданских надзирателей. По понятной причине «штатские надзиратели» от СССР были офицерами военной контрразведки Комитета государственной безопасности.

Сторожевая башня и предупреждающий знак в тюрьмы Шпандау.

Во время дежурства соблюдался четырехсторонний состав смены. График дежурств составлялся так, чтобы на внутренних постах одновременно находились надзиратели от четырех стран.

Режим тюрьмы был жёстко и детально регламентирован, распорядок дня был расписан по минутам.

День начинался с подъёма в 6 часов утра, личной гигиены, уборки камер и коридоров и завтрака. После него заключённые работали в саду и клеили конверты. После обеда и послеобеденного отдыха — опять работа в саду и ужин в 17 часов. Отбой был назначен на 22.00. Ночью в камерах регулярно включали свет во избежание самоубийств.

Заключенные имели право пользоваться тюремной библиотекой за исключением политической литературы и книг по новейшей истории. Раз в месяц им разрешалось посылать и получать по письму размером до 4 страниц, каждые два месяца предоставлялось право на свидание с родственниками

По понедельникам, средам и пятницам заключённых брили и по необходимости стригли.

В первые годы пребывания в Шпандау его узники создали с ведома благосклонного к ним персонала тюрьмы целый ряд каналов общения с внешним миром. Поскольку каждый клочок бумаги, получаемый заключёнными, регистрировался и его местонахождение отслеживалось, свои тайные послания заключённые писали большей частью на туалетной бумаге, расход которой никогда не контролировался.

Вершине сторожевой башни в тюрьмы Шпандау с британским солдатом на страже.

Приговорённые к заключению были помещены в Шпандау 18 июля 1947 года. Им были присвоены номера по порядку занимаемых ими камер. В соответствии с правилами тюрьмы, обращаться к заключённым можно было только по номерам.

1. Бальдур фон Ширах,20 лет -. лидер молодёжи Германского Рейха и имперский наместник в Вене

2.Карл Дёниц,10 лет, гросс-адмирал, главнокомандующий военно-морским флотом Германии, в 1945 г. последний рейхспрезидент

3. барон Константин фон Нейрат, 15 лет, — министр иностранных дел, 1939—1941 гг. — протектор Богемии и Моравии

4 Эрих Редер, пожизненное заключение-гросс-адмирал, главнокомандующий Кригсмарине до 30 января 1943 г.

5.Альберт Шпеер, 20 лет,- имперский министр вооружения и военной промышленности и главный архитектор имперской столицы

6.Вальтер Функ, пожизненное заключение-имперский министр экономики и президент Рейхсбанка

7. Рудольф Гесс пожизненное заключение умер в заключении «заместитель фюрера» до 1941 г.

Бывшие высокопоставленные лица нацистского режима, привыкшие к соперничеству и интригам, образовали группировки и в Шпандау. Альберт Шпеер и Рудольф Гесс предпочитали одиночество и недолюбливались остальными: Шпеер — за своё признание вины и отречение от Гитлера на Нюрнбергском процессе, Гесс — за свою необщительность и заметную психическую нестабильность. Бывшие гросс-адмиралы Редер и Дёниц держались вместе, хотя после смещения Редера с поста главнокомандующего военно-морским флотом в 1943 году и назначения на этот пост Дёница они были злейшими врагами. Ширах и Функ по свидетельству очевидцев были неразлучны. Бывший дипломат фон Нейрат был любезен и ладил со всеми. На удивление, несмотря на долгие годы, проведённые вместе, заключённые практически не делали попыток помириться между собой. Показательным примером является неприязненное отношение к Шпееру Дёница, которое он демонстрировал в течение всего срока заключения и обострившееся буквально в последние дни заключения.

Все.что осталось от тюрьмы

ЗАКЛЮЧЕННЫЙ № 7

Долгое время огромная тюрьма продолжала служить пристанищем лишь для «наци № 2» - Рудольфа Гесса. Заместитель фюрера по Национал-социалистической партии Германии должен был остаться там пожизненно. Лишь смерть могла избавить его от заключения. В подвале тюрьмы для него заранее был приготовлен гроб из грубо отесанных сосновых досок…

Рудольф Гесс

Камера представляла собой комнату примерно в 18 квадратных метров. Посередине находилась медицинская кровать с регулируемыми по высоте концами. Справа от нее стояла больничная тумбочка, слева - стол с электрическим чайником, кружкой и другими принадлежностями для чая и кофе, а также настольной лампой. На тумбочке лежала художественная литература и периодическая печать. Над столом на стене висела карта лунной поверхности, присланная НАСА. Зарешеченное окно, штора на нем. Пол был устлан каким-то мягким покрытием. Кроме того, в камере был радиоприемник. Справа от входа - дверь в санитарный узел. Еще одна из камер была переоборудована под библиотеку. В ней на простых струганых полках была расставлена классическая литература. Среди книг были издания XVIII, XIX веков. Гесс каждый день получал четыре газеты на немецком языке: «Нойес Дойчланд», «Ди Вельт», «Дер Тагес Шпигель» и «Франкфуртер Альгемайне Цейтунг».

Две камеры были совмещены под медицинский пункт. Здесь постоянно находился дежурный офицер-врач - представитель четырехсторонней тюремной администрации. Также имелись камеры, переоборудованные под душевую и ванную, комната отдыха. В последней был установлен большой японский телевизор. Ограничения вводились директорами тюрьмы лишь на просмотр отдельных программ.

Герман Геринг (л.), Рудольф Гесс и Карл Дениц (за ним) 1946 года на скамье подсудимых

Гессу были разрешены свидания с близкими. Для этих целей имелась специальная комната. Посещения проходили по просьбе его родственников. К заключенному приезжали жена, сестра и сын. Интенсивность свиданий Гесса в разные годы была неодинаковой. Так, со времени перелета в Англию в мае 1941 года и до декабря 1969 года Гесс ни разу не встречался ни с женой, ни с сыном, ни с единственной сестрой. Отказ от свиданий Гесс объяснял тем, что «он не преступник и поэтому не хочет, чтобы они видели его в тюрьме».

В то же время существует и другая версия о причине отказа Гесса от свиданий. Согласно ей, еще до Нюрнбергского процесса «заместитель фюрера» был заменен двойником. Организаторами подмены называют английские спецслужбы. По этой версии мотивом отказа от свиданий служила необходимость протянуть время, чтобы никто из ранее близко знавших Гесса людей с уверенностью не смог бы опознать двойника.

Сомневаться в правдоподобности версии о замене Гесса двойником заставляют два факта. Первый - регулярные встречи Гесса с родными, которые проходили начиная с 1969 года.

Вольфганг Рюдигер, сын Гесса, так описывал одну из них: «Свидания были строго оговорены девятью условиями: не разрешалось прикасаться к отцу - пожимать руку и обниматься, передавать подарки. Запрещались беседы о национал-социализме, об условиях содержания в тюрьме, о перелете в Англию, также нельзя было обсуждать процесс в Нюрнберге и тему «Гитлер и Вторая мировая война». Свидания проходили в специально отведенной комнате за столом, на котором было укреплено прозрачное заграждение».

Второй широко известный факт - переписка. С внешним миром «заместитель фюрера» поддерживал почтовую связь. Переписка подвергалась цензуре. Этим занимались переводчики. Уставом тюрьмы было определено, что заключенный имел право написать и получить одно письмо в неделю. Письма должны были быть написаны на немецком языке, разборчиво, без шифра или стенографических знаков. Не разрешалось ничего подчеркивать, использовать сокращения. Не разрешались изображения знаками без их расшифровки. Письма для цензуры должны были подаваться в открытом виде.

Письма Гесс писал собственной рукой. Это также ставит под сомнение бытовавшую в западной прессе версию о замене последнего заключенного Шпандау двойником.

Один раз в месяц, в 20-х числах (с 20 по 23-е), проходила инспекционная проверка нахождения Гесса в камере. В состав комиссии входили четыре начальника тюрьмы и представители командования стран-победительниц. Во время такой проверки в камере довелось побывать комбригу В.И. Марченкову:

К середине 80-х Гесс был уже пожилым человеком. От «заместителя фюрера» остались только проницательные глаза под лохматыми бровями. Рудольф Гесс выглядел жалким стариком. Он был одет в кремовые брюки, белую рубашку, черный пиджак. Опирался на трость…

Смена часовых международной охраны.

Запомним рассказ очевидца о физическом состоянии Гесса.

Раскаялся ли «жалкий старик»?

Под внешностью немощного заключенного скрывался несломленный дух. «Гесс не только не признал себя виновным, - пишет М.А. Неручева, - но даже в тюрьме не выразил раскаяния… Он стремился остаться «самым верным из верных Гитлеру».

Не менялись не только убеждения, но и привычки Гесса. «Наци № 2» оставался вегетарианцем. Готовили ему еду два повара-афганца. Помимо кулинарных способностей, к поварам предъявлялось особое требование - они должны были быть гражданами страны, не участвовавшей во Второй мировой войне. Схожее требование предъявлялось ко всему обслуживающему персоналу.

Питался Гесс в камере. Продукты ежедневно проверялись офицером-врачом. Пищу приносили санитар и надзиратель. Во время еды заключенному разрешалось пользоваться только ложкой. Меню зависело от того, чей караул нес службу в этот месяц. Западные союзники баловали заключенного, предлагая жаркое, курицу, фасоль, пирожные, кофе со сливками. Русский стол был скромнее: обязательно первое блюдо, гречневая каша, селедка, чай.

Всего обслуживающий персонал состоял из 59 человек: дворников, поваров, санитаров, истопников…

Гулял Гесс два раза в сутки: с 10.00 до 12.00 и с 16.00 до 18.00. Во время прогулок по территории при нем неотлучно находился охранник из числа надзирателей. Прогулки проходили либо в тюремном дворе, либо в саду, который занимал значительную часть внутреннего двора тюрьмы.

В непогожие дни заключенному разрешалось коротать время в садовом домике. Он представлял собой металлический вагончик с входом и окном, обращенными к тюремной стене. Внутри домика стояли кресло, стол с настольной лампой…

ТАЙНА ПОСЛЕДНЕГО УЗНИКА

Своего последнего узника тюрьма лишилась 17 августа 1987 года. По официальной версии, выдвинутой английской стороной, чей караул и администрация тогда несли службу, «заместитель фюрера» покончил жизнь самоубийством, повесившись во время прогулки на куске провода в металлическом вагончике во дворе тюрьмы.

Сообщение для прессы сделал американский директор тюрьмы: «Гесс, как обычно, находясь на прогулке, - заявил представителям СМИ директор, - в сопровождении американского надзирателя направился к садовому домику. В это время надзирателя (Джордана. - Прим. авт.) неожиданно позвали к телефону, и он побежал в здание тюрьмы. Когда через несколько минут он вернулся в домик, то обнаружил Гесса бездыханным с электрическим шнуром, обмотанным вокруг шеи. Были проведены реанимационные мероприятия, и Гесса доставили в британский военный госпиталь. После повторных попыток оживления в 16.00 было объявлено о его смерти».

При осмотре личных вещей Гесса во внутреннем кармане его пиджака была найдена записка: «Просьба к администрации тюрьмы переслать это домой. Написано за несколько минут до моей смерти. Я благодарю вас всех, мои дорогие, за все хорошее, что вы для меня сделали. Скажите Фрайберг (служащая канцелярии Гесса), что, к моему великому сожалению, я, начиная с Нюрнбергского процесса, был вынужден вести себя так, будто я ее не знаю. Мне ничего другого не оставалось... Я был так рад снова увидеть ее. Я получил ее фотографии и всех вас. Ваш дед (Euer Grosser)».

Записка - еще один повод сомневаться в официальной версии. Она «написана на обратной стороне письма от снохи, датированного 20 июля 1987 года», но в то же время по содержанию записки исследователи пришли к выводу, что она не была предсмертной и написана была не только что. Подпись «Euer Grosser» он не употреблял с 70-х годов, когда начал подписываться просто «der Euer» («Ваш»). Кроме того, упоминание о Фрайберг и ни слова о внуках наводит на мысль, что записка, по всей видимости, была написана лет 20 назад, в период обострения болезни, а не за несколько минут до «добровольного ухода из жизни».

Посмертное письмо, утверждает Юджин Бэрд, экс-начальник тюрьмы Шпандау (1966-1972), было написано в 1971 году, и он видел его собственными глазами. «Гесс был уверен, что через пару дней умрет, и после того, как у него побывал сын, он позвал меня, попросил бумагу и карандаш. Не спрашивайте меня, где письмо находилось все эти годы - я тоже не знаю. Но появилось оно вновь только после смерти Гесса».

Медэкспертиза кроме следов, характерных для самоубийства через повешение, «обнаружила ушибы челюсти, кровоизлияние под волосами на затылке, множественные переломы ребер и грудины». Заключение патологоанатома: смерть наступила в результате удушения. Но сам ли заключенный повесился?

Гесс пять раз пытался «покончить с собой». Большинство попыток были имитацией.

Первая попытка была предпринята Гессом в Англии. Тогда он перемахнул через перила лестницы. От второй попытки «суицида» в области сердца у «заместителя фюрера» остался небольшой шрам (в госпитале Гесс столовым ножом легко ударил себя в грудь).

В октябре 1959 года «во время очередного обхода камерного блока нашим врачом Гесс показал подполковнику окровавленную левую руку, обмотанную полотенцем. Оказывается… Гесс вытащил стекло из очков и попытался им вскрыть вены».

Причины попыток «самоубийства» «заместитель фюрера» объяснял тем, что будущее Германии ему казалось безнадежным, у него наступала депрессия, он буквально сходил с ума.

Был ли Рудольф Гесс душевнобольным, способным покончить с собой? Однозначного ответа нет.

В тюрьме «наци № 2» проходил освидетельствования на предмет психического здоровья. Вот выдержка из заключения американского психиатра доктора Мориса Уэлша: «Прежде всего я глубоко убежден, что Рудольф Гесс в настоящий момент вовсе не страдает психозом. Нет никаких симптомов, свидетельствующих о галлюцинациях или же склонности к галлюцинациям. Его настроение во время беседы следует квалифицировать как совершенно нормальное. Нет никаких признаков параноидальных изменений в его душевном состоянии. Резюмируя, можно сказать, что Гесс производит впечатление индивидуума с незаурядным умом, отличающимся некоторыми шизофреническими чертами; с другой стороны, есть доказательства, что по меньшей мере дважды у него были приступы истерической амнезии и он впадал в депрессию, что сопровождалось попытками к самоубийству...»

Сомневаться в версии, предложенной англичанами, заставляет прежде всего физическое состояние Гесса в момент гибели. По воспоминаниям очевидцев - советских военнослужащих, 93-летний «наци № 2» был дряхлым стариком, который вряд ли мог оторвать кабель, а затем незаметно сделать из него петлю и удавиться:

«В 87-м он был не только очень стар, но и очень болен. Не мог самостоятельно встать, передвигался только с помощью палочки, тянул за собой ногу - последствия инсульта. Очень плохо видел. Страдал артритом, почти не владел пальцами обеих рук. Приходилось вталкивать ложку ему в руку, чтобы он мог ею пользоваться. Он не мог даже завязать шнурки ботинок, поднять руки выше уровня плеч».

Поводом сомневаться в самоубийстве Гесса является и то, что, по утверждению санитара-тунисца Мелаухи, в садовом домике, где произошло ЧП, «находились американский надзиратель и еще двое каких-то военных». Присутствие неизвестных людей в форме - грубейшее нарушение Устава Шпандау. За исключением директоров, надзирателей, священника и санитара, никто не имел права находиться рядом с заключенным.

«Двое неизвестных в американской форме», которых застал в домике санитар Мелаухи, предположительно, были переодетые агенты британской спецслужбы САС (SAS - от Special Air Service). Так утверждает Вольф Рюдигер. Подтверждается это и тем, что позже ни одному исследователю не удалось идентифицировать их личности.

Причина возможной казни старого нациста заключается в том, что Рудольф Гесс, выйдя на свободу, мог поведать миру много интересного. «Помните акты, которые Лондон засекретил на много лет вперед? - пишет в своих воспоминаниях все тот же Юджин Бэрд. - А теперь представьте, что произошло бы, выйди Гесс на свободу! Я хорошо знал старика - он бы не молчал ни минуты. Его свобода стала бы бомбой для многих политиков». А выйти на волю у него шанс был.

13 апреля западногерманский еженедельник «Дер Шпигель» опубликовал заметку о том, что Михаил Горбачев рассматривает вопрос об освобождении Гесса. В июне «Радио Москвы» сообщило, что последнее заявление Горбачева позволяет надеяться, что в ближайшее время Гесс будет освобожден. Возможно, эти события и послужили причиной, по которой убили заключенного № 7.

На судебном процессе Гесс разыгрывал невменяемого. Ни с кем «наци № 2» не общался и в тюрьме. Возможность его выхода на свободу порождала «проблему утечки информации». Например, о причинах перелета в Англию. В подтверждение этого историки приводят один из эпизодов Нюрнбергского процесса. «31 августа 1946 года Гесс на судебном заседании пожелал сообщить трибуналу о своей миссии в Англию: «Весной 1941 года...» - начал он свой рассказ. Но тут же был прерван председателем трибунала англичанином Лоуренсом…»

Таким образом, официальная версия о самоубийстве Гесса может быть не без основания подвергнута сомнению. Узнаем ли мы истинную причину?

В Великобритании должны были рассекретить архивные документы и опубликовать всю правду о Гессе. Но «архивные документы по делу Рудольфа Гесса отнесены к разряду высших государственных тайн, будут рассекречены в 2017 году и до истечения этого срока не могут быть выданы семье».

После скоропостижной кончины Гесса рота из состава 133-го отдельного мотострелкового батальона, несшая службу по охране Межсоюзной тюрьмы, была расформирована. Нет сегодня и самого здания. Сразу после снятия караула английские инженерные подразделения начали разрушать его стены: «Стерто с лица земли как последнее логово фашизма». Снос тюрьмы - решение Нюрнбергского трибунала.

В 4 часа утра 18 июля 1947 года в нюрнбергской тюрьме разбудили семерых заключенных. Им приказали сложить вещи в армейские рюкзаки, каждого из них сковали наручниками с американскими военными полицейскими, усадили в несколько машин скорой помощи и под охраной бронемашин и грузовиков с солдатами доставили на ближайший аэродром. Уже через семь часов они прибыли к последнему пункту путешествия - в берлинский район Шпандау. Заключенные вышли из машин и увидели, что находятся у дома № 24 по Вильгельмсштрассе. Это адрес тюрьмы Шпандау.

"Каждый из семерых хорошо знал эту неуклюжую, сложенную из красного кирпича тюремную крепость, - пишет Дж. Фишман в книге "Семь узников Шпандау". - В выборе ее была некая политическая справедливость - с 1933 года здесь размещался сборный пункт политических заключенных, направлявшихся в нацистские лагеря. Это было место, где страдали тысячи жертв Гитлера, и здесь еще сохранились железные крючья, на которых подвешивали узников, использую любимый гестапо метод "короткой веревки".

Приговор Нюрнберга:
Заместитель фюрера Рудольф Гесс - "за полную поддержку агрессивных действий Германии и участие в военных преступлениях против человечества" - пожизненное заключение.
Министр вооружения и боеприпасов Альберт Шпеер - "за упорное расширение программы рабского труда, использование труда заключенных концлагерей и военнопленных и за мобилизацию рабочей силы в 14 миллионов человек" - 20 лет тюремного заключения.
Министр экономики и президент рейхсбанка Вальтер Функ - "за участие в экономической подготовке агрессивной войны и преступления против человечества, включая физических лиц и их собственность на оккупированных территориях" - пожизненное заключение.
Лидер "Гитлерюгенд" Бальдур фон Ширах - "за развращение умов детей, подготовку кадров для нацистской партии, антисемитскую политику в Австрии" - 20 лет тюремного заключения.
Гросс Адмирал Эрих Редер - "за планирования и ведение агрессивной войны и ведение неограниченной подводной войны, включая потопление невооруженных, нейтральных торговых судов" - пожизненное заключение.
Бывший министр иностранных дел и глава "Протектората Богемии и Моравии" барон Константин фон Нейрат - "за осуществление и принятие ответственности за исполнение внешней политики нацистских заговорщиков и за оправдание, руководство и участие в военных преступлениях и преступлениях против человечества" - 15 лет тюремного заключения.
Гросс-адмирал Карл Дениц - "за участие в военном заговоре, за неотмену приказа расстреливать союзных военнослужащих, захваченных в плен и как главу государства после смерти Гитлера, отдавшего приказ продолжить войну" - к 10 годам тюремного заключения.

Главный вход в тюрьму Шпандау.

"Точка зрения русских состояла в том, что осужденные должны содержаться в "полном одиночном заключении", без права принимать гостей и без привилегии читать книги. Французы соглашались с одиночным заключением, но не более. Англичане и американцы полагали, что такое обращение с узниками составляет наказание, выходящее за рамки того, что понимал под "наказанием" Нюрнбергский трибунал. Все время, пока продолжались эти желчные дискуссии, узники оставались в Нюрнберге. Лишь по прошествии семи месяцев русские наконец согласились с тем, что приговор следует исполнять по тюремному кодексу Германии."

Угол тюремной стены с вышкой часового.

"Пройдя караульную узники пересекли двор и подошли к стальной двери. а затем поднялись по двенадцати каменным ступеням винтовой лестницы в главное тюремное здание. Наверху слева находилась дверь с надписью "Kommandatura", за которой размещался кабинет начальников тюрьмы. Из было четверо, по одному от каждой из четырех стран, и они руководили тюрьмой по месяцу, сменяя друг друга. Напротив - конференц-зал, где предстояло встречаться тем, кто отныне контролировал каждый миг жизни четырех осужденных."

А. Шпеер незадолго до своего ареста.

"Заключенные двинулись дальше - мимо комнаты посетителей, прошли через очередную стальную дверь и оказались в коридоре с каменным полом. Эхо шагов было единственным звуком, отдававшимся от стен. Наконец они вошли в кабинет старшего надзирателя. Там им приказали раздеться. Полностью обнаженными их провели в медицинский кабинет, где взвесили и осмотрели. В осмотре участвовали четыре врача. За время пребывания в управляемой американцами нюрнбергской тюрьме, где хорошо кормили и не ограничивали в табаке, все семеро, как оказалось, набрали вес."

Двери в камеры, где содержались семеро заключенных.

"В ходе осмотра заключенных еще раз обыскали на тот случай, если кому-то во время поездки удалось раздобыть ампулу с ядом. Все помнили о сенсационном убийстве Геринга. В медицинской книге Шпандау сделали первые записи, после чего узников снова отвели в комнату старшего надзирателя. Старший британский надзиратель Чизхольм на прекрасном немецком сказал им: "Отныне вас будут знать только по номерам. Это (он указал на лежащие семь стопок одежды) ваша одежда. Она пронумерована от 1 до 7."

Письма узников Шпандау своим родным.

Один из редчайших снимков. Внутренний вид камеры фон Нейрата.

"Затем заключенным приказали опорожнить рюкзаки, и все, за исключением семейных фотографий, было изъято. Так, например, Дениц лишился серебряных наручных часов, серебряного будильника, двух авторучек, адмиральского жезла с бриллиантом, еще одного - военно-морского - жезла, изготовленного знаменитым берлинским ювелиром Вильмсом и 15000 золотых марок."

Фон Нейрат и К. Дениц (слева) в тюремном саду.

А. Шпеер в тюремном саду.

"Заключенные работают каждый день, кроме воскресенья, в зависимости от состояния здоровья. Работа включает в себя уборку тюрьмы и другие задания по решению начальства. В нерабочее время заключенные прогуливаются во дворе или в камерах, в зависимости от погоды, не менее часа ежедневно, разделенного на две части, утром и вечером."

Жена, дочь и внуки К. Деница перед посещением Шпандау.

Рисунок, нарисованный а. Шпеером в Шпандау в 1948 году.

"Первоначальный распорядок дня был таков:
6.00 - заключенные встают, одеваются и по двое идут умываться,
6.45 - 7.30 - завтрак,
7.30 - 8.00 - уборка постелей, камер,
8.00 - 11.45 - мытье коридора и другие необходимые работы; при определении работ принимается во внимание физическое состояние заключенного,
12.00 - 12.30 - обед,
12.30 - 13.00 - отдых в камерах (при выполнении тяжелой работы на воздухе заключенным разрешается отдохнуть в камерах до 14.00),
13.00 или 14.00 - 16.45 - продолжение повседневных работ,
17.00 - ужин,
22.00 - выключается свет.
По понедельникам, средам и пятницам заключенных бреют и, при необходимости, стригут с 13.00 до 14.00.

Луиза Функ.

Фрау Редер с сыном Гансом.

Жена Р. Гесса.

"После завершение процедуры ознакомления в кабинете старшего надзирателя заключенных провели во внутренний блок Шпандау - надежный 90-футовый коридор с 32 камерами. Гесса сопроводили к самой дальней справа. Он вошел, дверь закрылась, повернулся большой железный ключ. Гесс увидел то, что должно было до конца жизни стать его домом. Камеру, 8 футов в длину и 5 футов в ширину, недавно покрасили. Армейского типа кровать, застеленный белым матрас на металлических пружинах, деревянная табуретка, деревянный стол 3-х футов длиной - все расположено так, чтобы охранник через глазок в двери мог ясно видеть сидящего или лежащего заключенного. Слева от двери унитаз из фаянса. Гесс должен был понять, что, если узник попытается разбить унитаз, чтобы осколком нанести себе смертельную рану, в тишине тюрьмы этот звук будет подобен взрыву бомбы. К стене прикручен открытый деревянный шкафчик с двумя полками. Белое, армейского типа, полотенце, четыре трубы отопления, а высоко - так, чтобы не дотянуться, - маленькое зарешеченное окно."

У охраны выдалась спокойная минутка.

Комната, где проводились совещания четырех начальников тюрьмы.

К. Дениц на восьмом году своего заключения.

"Спустя несколько часов после прибытия в Шпандау Дениц сел за стол, чтобы написать свое первое письмо домой, жене Инге:
"Моя любимая Инге. Мы в Шпандау. Я могу написать два письма за шесть недель и получить столько же за тот же период. Я могу получать посылки, но только не продукты. Пришли мне расческу и мыло, которого, похоже, здесь не хватает. Насколько я понимаю, мне можно принимать посетителей каждый два месяца в течении 15 минут. Союзники, кажется, договорились насчет нас (...)
Несмотря на справедливость местных начальников и охраны, должен сказать, что я никогда не признаю свой приговор справедливым или разумным. Я нахожусь здесь как политический заключенный, с которым по приказу сверху обращаются, как с обычным преступником.
Наши сердца уже пережили перевод сюда, а любые взлеты и падения уже не смогут изменить наших жизненных ценностей.
Твой парень"
Дениц знал, что в Шпандау 134 камеры и обычно в тюрьме содержится более 600 заключенных. Кто еще находится в ней вместе с ними? Когда, немного позднее, охранник открыл дверь камеры, Дениц решил, несмотря на запрет на разговоры, задать ему вопрос, никак не выходящий из головы. "Кто еще в Шпандау, кроме нас? - осведомился он. Охранник заколебался, но затем, чувствуя, что его не накажут за ответ, сказал: "В Шпандау нет других заключенных кроме вас семерых. Она вся ваша."

Фотографии и текст из книги Дж. Фишмана "Семь узников Шпандау".

Оригинал взят у

Photo-1l Из досье. Ярош Алексей Яковлевич. Родился в Сибири. Участник Великой Отечественной войны и венгерских событий в 1956 году. Офицер – десантник. В конце 60-х прошлого века проходил службу в отделе внешних сношений при главном управлении Группы советских войск в Германии, контролировал содержание военных преступников в берлинской тюрьме Шпандау. Награжден боевыми орденами. Ветеран десантных войск. Воинское звание – полковник. Сегодня Алексей Яковлевич наш собеседник.

Межсоюзная тюрьма Шпандау

Алексей Яковлевич, Межсоюзная тюрьма Шпандау для военных преступников была объектом особой важности. Как вы попали на этот объект?

Это был 1968-й год, я служил в Группе советских войск в Германии. Вызывает командир полка и говорит, что у командования есть планы насчет моей дальнейшей службы. В часть приехал полковник, хочет со мной поговорить.

Полковник был в гражданской одежде. «Вы будете служить в отделе внешних сношений». Отдел был при Группе советских войск в Германии. Полковник объяснил суть моих обязанностей – осуществление контроля охраны тюрьмы Шпандау. Тюрьма находилась в западной зоне Берлина.

Отдел отвечал также за связь с посольством СССР, с войсками союзников – США, Англии, Франции. «Как вы на это дело смотрите? Вам будет выделена персональная служебная машина, квартира. Ходить будет в гражданской форме». Я говорю: согласен. Ну, чего ж не согласиться! Потом я узнал, что меня проверял КГБ, Москва до четвертого колена.

Представили меня командующему Группой советских войск в Германии маршалу Кошевому. Хороший был человек. «Вот что, капитан, давай сразу договоримся – никаких связей с иностранцами. Ты их не знаешь, и они тебя не знают. Понял? Особенно обрати внимание на службу наших войск…»

Тюрьму Шпандау охраняли воинские подразделения государств-союзников – СССР, США, Великобритании и Франции. Месяц – СССР, месяц – США, месяц – Англия и т.д. В тюрьме находились военные преступники, осужденные Нюрнбергским трибуналом. Минуты 3-4 маршал со мной поговорил и отпустил. Сказал: ты смотри там…

- Почему такая строгость?

Были случаи, когда наши переходили на сторону американцев. Даже самолет один летчик угнал. Как раз появились в Группе новые самолеты – скоростные бомбардировщики. Вот он и угнал. Купился.

- А семья ваша где была?

В городе Потсдаме мне дали квартиру на втором этаже, перевез и семью. Это недалеко от Берлина. Мост перейдешь – и Берлин начинается. Купили мне гражданскую одежду. Военная форма мне тоже была положена, но ходить в ней запрещалось. Секретничали!

- Тюрьма произвела впечатление? - Серьезная тюрьма была. Когда я первый раз приехал в Шпандау проверять, службу несло наше воинское подразделение. Несколько поясов охраны. Предзонник с колючей проволокой. По проволоке пропущен электрический ток. После предзонника - трехметровая стена. По углам – вышки с солдатами, вооруженными автоматами и пулеметами.

Photo-2lТрое узников – Ширах, Шпеер и Гесс

- А техперсонал тюрьмы кто был? Немцы?

Шпандау обслуживали немцы. Медики – немцы, повара – немцы и т.д. Люди, конечно, подобраны были проверенные. От ворот тюрьмы метрах в двадцати – здание, в нем караульное помещение. Караульные – около 30 человек. Правда, американцев было человек 60. У них служба была по-своему построена.

В караулке – часовой. За стеной еще один предзонник. Военные преступники содержались в 4-этажном старинном здании. Говорили, что в этом здании было еще два этажа – под землей. Итого – 6 этажей. Но я в подземных этажах не был.

- Кого в этой тюрьме раньше держали? - Рассказывали, что в этом старинном здании немцы когда-то хранили драгоценности. А когда Гитлер пришел к власти, он приспособил это здание вместе с подвалами для своих противников – политических заключенных. До 700 человек держали в тюрьме. Здесь же сидел и известный татарский поэт Мусса Джалиль.

- Мусса Джалиль вроде бы сидел в Моабитской тюрьме. У него даже есть цикл стихов «Моабитская тетрадь»… - Сначала он содержался в Шпандау, а потом в Моабитской тюрьме, где его нацисты и казнили.

- В послевоенное время из военных преступников кто сидел в Шпандау? - После 1945 года в Шпандау содержались 22 военных преступника. Одиннадцать из них после Нюрнбергского процесса были казнены. В этой же тюрьме, в подвальных помещениях. Они были приговорены к повешению.

Приговор привел в исполнение американский сержант. Рассказывали, что потом он якобы нажил капитал, продавая по 2-3 сантиметра веревки, на которой вешали военных преступников. Но жизнь его тоже закончилась трагически.

Он жил в Швейцарии, купался в озере, нырнул и под водой был задушен проволокой. Случилось это через несколько лет после казни им военных преступников. Говорят, отомстил ему кто-то.

- При вас кто в Шпандау остался из заключенных?

Когда я пришел, в тюрьме сидели трое заключенных – Ширах, Шпеер и Гесс. Ширах и Шпеер отбывали по 20 лет, Гесс – пожизненное заключение. Шпеер получил срок за Гитлерюгенд, а Ширах – за строительство концлагерей.

Гесс был правой рукой Гитлера, его секретарем и рейхсминистром. Вот и отвечал по полной программе. Известно, что на заре нацизма он сидел вместе с Гитлером в тюрьме, где помогал ему писать книгу «Майн кампф». Гесс не воевал против СССР – он всю войну просидел в английской тюрьме.

Нюрнбергский трибунал его судил как военного преступника. Говорят, на процесс он был доставлен последним из военных преступников – англичане что-то не хотели его везти.

- Трое заключенных на всю тюрьму…

Да, трое. Примерно через неделю после моего прихода Шпеер и Ширах вышли на свободу – у них закончился срок заключения. Остался один Рудольф Гесс. Он сидел в тюрьме один до самой смерти. А охрана была такой же, как и при 22 заключенных.

Под контролем четырех государств

- Тюрьму так и контролировали все вместе - СССР, США, Англия и Франция? - Помесячно. Месяц охраняло наше воинское подразделение, месяц – американцы, месяц – англичане и месяц – французы. Я имею в виду наружную охрану. А внутри, на каждом этаже были надзиратели, тоже представители четырех государств-союзников. Как и я, они были в гражданской одежде. Службу надзиратели несли без оружия.

- Как вы контролировали охрану? Днем, ночью?

В течение суток я обязан был побывать в тюрьме, особенно в ночное время или в предутренние часы, и проверить, как несут службу.

- Только советских проверяли?

Нет, и американцев, и англичан, и французов. Всех, кто нес службу во время моего дежурства. Приезжаю. Меня встречает начальник караула – офицер, проверяет мои документы – специальный пропуск и свидетельство, что я советский военнослужащий. В удостоверении не указывалось, что я офицер – просто военнослужащий. Своего рода маскировка была. Хожу по этажам, смотрю, в том числе и то, как содержат заключенных. На каждом этаже – надзиратели.

- В камеры заходили? - Сначала заходил, а потом, особенно ночью, только в глазок смотрел. Спит заключенный – ну, и пусть спит. С надзирателями поговорю, как все выполняется…

- У вас какой-то график дежурств был? - По месяцу контроль вели. Месяц – я, месяц – американец, месяц – француз и т.д. Я мог проверять в «свой месяц» всех, кто в это время нес службу в Шпандау – американцев, французов, англичан и своих, советских, естественно. У меня была служебная машина, водитель. Для оперативности. Камера Гесса располагалась на третьем этаже здания тюрьмы.

Photo-3l - Гессу было лет под 70? - Он 1894 года рождения. Я приехал в Шпандау в 1968-м. Вот и посчитайте, сколько ему было лет.

Сын Гесса все время вел борьбу за то, чтобы отца освободили досрочно. Очень настойчиво это делал. Выступал везде, даже в английском парламенте, говорил, что над отцом издеваются, требовал его освобождения, По английским законам, если заключенному исполнилось 70 лет, его освобождают.

- Судьба Гесса зависела не только от англичан…

Американцы тоже склонялись к тому, чтобы освободить заключенного. А вот советская сторона и французы якобы были против. Так, во всяком случае, говорили.

Рукописи Гесса горели…

- Гесс сидел в одиночной камере? - Каждый военный преступник был в одиночной камере. Между прочим, одиночки были культурно оборудованы. Тумбочка, где заключенный хранил зубную пасту, щетку, специальная кровать для придания любого положения – лежать, полулежать, сидеть. Один стул и подставка для писания, которую он мог ставить на кровать и использовать как письменный стол. Гесс в тюрьме много писал.

- Ему разрешали это делать?

Разрешали. Ему давали бумагу, ручки. Но дело в том, что все им написанное резала специальная машина на узкие полоски, которые потом сжигали.

- Что, рукописи у Гесса забирали? - В Шпандау было четыре директора тюрьмы – по одному от каждой страны. Директора Шпандау собирались в конце каждого месяца и обсуждали все вопросы, касающиеся тюрьмы: содержание, персональный состав, оплата и т.д. Директора совещаются: Гесс исписал половину тетради. Какое будет решение? Принимают решение – пусть пишет! Исписал всю тетрадь – изымают и уничтожают.

- Вам не удалось посмотреть, что он писал?

Да откуда! Это было строго запрещено.

- А он знал, что его рукописи сжигали?

Нет, этого он не знал. Никто ему об этом не говорил. Директора рукописи у него изымали, составляли акт, сколько листов изъяли и уничтожали.

- В камеру к Гессу вам можно было заходить? - Можно. Хотя мог ограничиться и глазком в двери. В конце каждой проверки Шпандау ежесуточно писал отчет: какие были замечания, все ли должным образом несли службу, как вели себя заключенные, как они содержались и т.п. Отчет направлял начальству, а оно - посольству и командующему Группой советских войск в Германии.

- С кем-то из военных преступников общались?

С Ширахом и Шпеером – нет, они при мне всего неделю были, а с Гессом общался не раз. Все четыре года, пока служил в отделе внешних сношений.

Недалеко от его камеры Гессу оборудовали часовню. На том же этаже, где и камера была. Периодически в часовню привозили священника – француза. Гесс перед ним исповедовался.

На его этаже было примерно 15 камер и помещение для хранения вещей заключенных. Я видел вещи Гесса, его летный реглан, в котором он летел в мае 1941 года в Англию, где его и арестовали.

Меню для военного преступника

- Окна в камере Гесса были?

Никаких окон! Это же тюрьма. Только в двери глазок. Воздух поступал свежий с помощью вентиляционной системы. Туалетная комната у него была, напротив камеры располагалась. Он мог туда ходить под наблюдением надзирателя. Там же находилась душевая.

Гесс вставал всегда в 6.00 утра. У надзирателя был звонок – в 6.00 он звонил. У Гесса-то часов не было. Слышит звонок – знает, что ему надо вставать. Делал зарядку, обливался холодной водой. Брови расчесывал – они у него были как у Брежнева. Потом заходил в камеру и ждал завтрак.

Photo-4l - Он в камере ел? - В камере. Был специальный повар, который ему готовил пищу. Врач снимал пробу пищи. Затем эту пищу под охраной доставляли от повара в камеру Гесса. Ему готовили первое блюдо, второе, закуску, напитки. Горячий чай или кофе – что он закажет - доставляли в термосах. Чтобы не остыл.

- Что, Гесс сам меню заказывал?

А как же! Да еще свои любимые блюда! Я в этой спецстоловой, кстати говоря, тоже кушал. В специальной столовой, где повар готовил для Гесса еду. Там и директора Шпандау ели, обслуживающий персонал. Там даже выпить можно было. Русская водка всегда была. Заходишь – на столе стоит красное и белое вино. Красное вино к мясу.

- И Гесс могли вино доставить? - Боже упаси! Заключенным спиртные напитки были категорически запрещены правилами содержания. Гесс обычно соблюдал диету. В основном, заказывал диетические блюда. И кофе – он это дело любил.

- Вы говорили о распорядке дня заключенного…

Да, распорядок этот действовал с 1947 года. Завтракал Гесс с 7.00. После завтрака - отдых. Еще ничего не делал, а уже отдыхает. Мог в библиотеку сходить…

- В тюрьме и библиотека была? - Конечно! У Гесса была библиотека. Недалеко от его камеры. Книги на немецком, русском, английском. Он знал несколько языков. Выходил из камеры и шел в библиотеку, но дверь оставлял открытой. Так положено было.

- У него из камеры был свободный выход? - Он мог ходить только по этажу. В часовню, в библиотеку, в туалетную комнату. На этаже был надзиратель, он за ним наблюдал. Гесс мог с надзирателем поговорить. С англичанином – на английском, с французом – на французском…

Сибирь, подкопы и свидания

- Прогулки где проходили? - Во внутреннем дворе. В 12.00. Там был даже фруктовый сад, красивый, ухоженный. Яблоки росли. Заключенным не разрешалось их срывать, но они иногда это делали. На прогулку его сопровождал надзиратель, который дежурил возле камеры.

Прогуливался заключенный по дорожке вместе с надзирателем до 12.30. В саду Гесс мог даже поработать и отдохнуть на скамеечке, но он никогда не работал. Ширах и Шпеер иногда работали в саду, я видел. А Гесс - никогда.

Потом надзиратель отводил заключенного в камеру. Он переодевается и идет в свою камеру. Обед у Гесса был с 13.00 до 14.00. Вилки и нож ему не давали. Ложки были большие и малые. С 14.00 он час-полтора отдыхал. Потом садился и писал до 18.00. В 18.00 – ужин. В 22.00 – отбой. Вот такой примерно был распорядок.

- А как в плане духовной пищи – газеты, радио, телевизор?

Телевизор Гесс мог смотреть в библиотеке. Радиоприемника не было. Включал телевизор надзиратель. Гесс посмотрит телепередачи час-полтора и уходит. Я иногда с ним разговаривал.

- С Гессом? О чем?

О разном. Я говорил по-русски, он понимал и отвечал. Гесс откуда-то узнал, что я родом из Сибири. А Сибирь, в его понимании, край для ссыльных. Вот он все время и интересовался Сибирью. Хотя темы для разговоров всегда находились. Думаю, что он заранее готовился к нашим беседам.

- Только сын выступал за освобождение Гесса?

Что вы! Тысячи немцев, сторонников нацизма. Особенно активно акции были в день рождения Гесса – 24 апреля. Вся полиция Берлина была на ногах. Мимо Шпандау шли демонстрации с плакатами «Свободу Гессу!» в сопровождении полиции с собаками. В такие дни тюрьму с одним заключенным особенно усиленно охраняли. Такие демонстрации неонацисты и сейчас устраивают в честь Гесса.

- Попыток силой освободить Гесса не было? - При мне не было, а до меня, рассказывали, были. Первый раз сделали подкоп под тюрьмой на двухметровой глубине. Неудачно. Второй раз тоже делали подкоп, но наткнулись на электрический кабель. Все эти ЧП были раскрыты спецслужбами.

- Вокруг тюрьмы были какие-то строения?

Метрах в 20-30 находились жилые дома. Дорога – и сразу жилые дома.

- Посетители к узнику приходили?

По инструкции он имел право на 30-минутное свидание раз в месяц. На первом этаже было специальная комната со стеклом, чтобы заключенного можно было видеть. Приходили к нему жена, внук, зять. Невестки не было. Правда, сначала Гесс отказывался от свиданий, мотивируя тем, что раз он не нужен стране, то и ему никто не нужен. При мне к нему приезжала супруга. Гесс родился в Северной Африке, жена тоже была оттуда родом.

Мат, «хвост» и нагоняй от начальства

Photo-5l - Если заключенные болели, где их лечили? - Когда Гесс заболел язвой желудка, лечили его в английском госпитале. Я приехал в госпиталь через два дня после его госпитализации. У него была отдельная министерская палата. Возле нее стояли шотландские стрелки в юбках.

К Гессу приезжали главные терапевты СССР, Америки. Англии и Франции. Решали вопрос: делать операцию или лечить консервативно. Остановились на терапевтическом лечении. И вылечили прободную язву. Через полтора месяца он вернулся в Шпандау.

Да, Шпандау – конечно, не концлагеря, которые нацисты понастроили во время войны. Кофе, телевизор, еда по заказу, главные терапевты… Не хватает только игр… - Это вы правильно сказали. Но и мы не нацисты. Кофе, телевизор… Такое содержание было утверждено странами-союзниками. И игры были. Гесс еще и в шахматы играл. С надзирателем играл – больше не с кем было. Сам играл. Я тоже с ним партию-другую мог сыграть.

- Неужели маты ставили?

Проигрывал. Гесс мат ставил. Доволен был страшно. В шахматы он играл хорошо.

- Алексей Яковлевич, а как насчет приказа маршала: «Никаких связей с иностранцами»? Инцидентов не было?

С коллегами-союзниками мы работали. Бывало и Новый год вместе встречали – не без того. В столовой часто встречались, в буфете, но говорили мало и только о том, что разрешалось инструкцией. Хотя секреты наши им многие были известны. Как и их секреты нам. Разные были случаи.

Помните чехословацкие события? Тогда отношения между СССР и США были натянутыми. После дежурства я на служебной машине возвращался домой, в Потсдам. Обнаружили «хвост». Зафиксировали его – в моей машине было вмонтировано скрытое фотоустройство, и стали гонять по всему Берлину, чтобы оторваться. Кто его знает, что было на уме у этого «хвоста». Я эти этим фотоустройством воспользовался одни раз и то потом жалел.

Хорошо, что мой водитель неплохо знал Берлин. Я посчитал этот факт пустяком и не доложил начальству в своем ежедневном рапорте. Командующим Группой советских войск в Германии уже был не маршал Кошевой, а генерал-полковник Куликов. Он узнал откуда-то об этом факте, вызывает и как ударит кулаком по столу: «Чтобы тебя через 24 часа здесь не было! Какое право ты имел об этом не доложить?». Ну, потом командующий успокоился, отошел. Маршрут мой в Шпандау потом изменили.

Photo-6l - Что вы знаете о причинах смерти Гесса? Говорят, что его специально убрали… - Только то, что всем известно – что якобы он задушил себя электрическим проводом от лампы. Я закончил службу в отделе внешних сношений, а значит, и все дела в Межсоюзной тюрьме Шпандау в 1971 году. А Гесс умер 17 августа 1987 года от удушения электрошнуром.

То, что Гесс сам себя задушил, самая настоящая чушь. Он себя контролировал, как никто другой. Тут что-то не так. Скорее всего, ему помогли уйти из жизни. Были у него, наверное, какие-то тайны. До сих пор ведь неизвестно, о чем Гесс разговаривал с Черчиллем в мае 1941 года и не связано ли это с тем, что англичане несколько лет тянули с открытием второго фронта против Германии и открыли только в 1944 году. 62 года прошло после войны, а ответов нет.

Тайны семьи Гессов

Photo-7l Тайну смерти отца пытался раскрыть его сын Вольф Рюдигер Гесс. Через год после таинственной кончины последнего узника тюрьмы Шпандау его сын заявил под присягой: Рудольф Гесс был задушен секретными агентами английской разведки МИ-5 по указанию Министерства внутренних дел Великобритании. Об этом Вольфу сообщил якобы офицер израильской разведки.

Сам Вольф также умер при крайне загадочных и невыясненных обстоятельствах в 2001 году.

Сразу после смерти Рудольфа Гесса тюрьму Шпандау сравняли с землей. Теперь на ее месте красуется огромный деловой центр.

Этот тюремный комплекс из красного кирпича, напоминающий средневековую крепость (тюрьму и впрямь иногда путают с цитаделью Шпандау, которая находится в нескольких километрах севернее), был построен в 1876 г., когда Шпандау считался далеким пригородом Берлина. Начиная с 1879 г. тюрьма обрела статус военной. Однако после 1919 г. в ней содержались и гражданские заключённые. А в 1933 г. пришедшие к власти национал-социалисты превратили тюрьму Шпандау в некий пересыльный пункт для временного размещения так называемых «арестованных в целях пресечения преступлений» и политзаключенных, которых затем отправляли в концентрационные лагеря. Но данное заведение прекрасно подходило и для казней. Вплоть до 1947 г. здесь еще существовало специальное помещение, где можно было приводить в исполнение смертные приговоры. Это помещение было оборудовано самой современной на конец XIX века гильотиной. Выложенный плиткой пол имел наклон для стока крови. Кроме того, здесь имелась балка с крючьями, на которой одновременно можно было повесить восьмерых людей. До начала Второй мировой войны в тюрьме Шпандау содержалось более 600 заключённых. Тюрьма Шпандау, занимавшая территорию 3,2 га, располагала 132 одиночными камерами, 5 пересыльными и 10 большими залами на 40 человек каждый.

Для семи военных преступников, осужденных Нюрнбергским международным трибуналом, тюрьму в Шпандау, находившуюся в английском секторе Западного Берлина у пересечения Вильгельмштрассе с Адамштрасе, специально переоборудовали. С внешней стороны стены, окружающей тюремные постройки, поставили еще два дополнительных ограждения из колючей проволоки в три метра высотой, причем на ближайшее к стене непрерывно подавалось напряжение в 4000 вольт. В конце 60-х годов это ограждение не использовали, хотя кнопки включения защиты были выведены на вышки часовых (нажимать их без приказа категорически запрещалось).

В середине 70-х годов эту ограду полностью демонтировали, оставив лишь фундамент. Ширина запретной зоны между кирпичной стеной тюрьмы и внешним проволочным ограждением на разных участках была разная и составляла от 3 до 10 м. В стратегически важных точках было построено шесть деревянных сторожевых вышек, на которых разместили мощные прожекторы. Произошли изменения и внутри корпуса. Гильотину разобрали и вывезли. Маленькие одиночные камеры модифицировали, чтобы исключить возможность самоубийства.

В длинном коридоре внутреннего блока, где планировалось разместить заключенных, имелось 32 камеры. Это были помещения со сводчатым потолком, имеющие три метра в длину, почти два с половиной в ширину и немногим менее четырех в высоту. Голые стены были выкрашены грязно-желтой краской с белой полосой сверху. Напротив двери под потолком имелось небольшое зарешеченное оконце с коричневым целлулоидом вместо стекла. У левой стены стояла черная металлическая кровать с матрасом на металлических пружинах и серыми одеялами. Из другой обстановки был старый, покрытый коричневым лаком, обшарпанный стол размером сто на шестьдесят сантиметров, деревянный стул с прямой спинкой, на стене висел открытый кухонный шкафчик шестьдесят сантиметров на сорок с единственной полкой. В углу у двери стоял смывной унитаз с черным сиденьем. Все было расположено так, чтобы охранник через глазок в двери мог ясно видеть сидящего или лежащего заключенного.

Управление тюрьмой осуществлялось коллегиально четырьмя союзными странами-победительницами и регламентировалось правилами, принятыми сразу после завершения Нюрнбергского процесса. В соответствии с этими правилами каждая сторона назначала своего директора тюрьмы и его заместителя, которые отчитывались перед судебной комиссией Контрольного cовета (фактически единственными функциями, действительно выполнявшимися союзниками совместно на протяжении десятков лет, были контроль воздушного движения, осуществлявшийся Центром безопасности полётов с 1945 по 1990 гг., и охрана тюрьмы Шпандау). Таким образом в тюрьме было четыре директора: советский, английский, американский и французский. Они приезжали в тюрьму 2-3 раза в неделю и решали все организационные вопросы, связанные с содержанием заключенных. Администрации союзников управляли тюрьмой по очереди, ежемесячно сменяя друг друга. О том, под чьим управлением находится тюрьма, говорил соответствующий флаг перед зданием Контрольного Совета.

Администрация, управляющая тюрьмой в данный момент, не могла единолично что-то менять в режиме: все мало-мальски важные решения принимались только единогласно на совещании четырех директоров, каждый из которых обладал правом вето. Точно так же консилиум из четырех врачей единогласно решал, как лечить заболевших заключенных.

В соответствии с упомянутыми правилами, внешнюю охрану тюрьмы поочередно, с ежемесячной сменой караула, осуществляли воинские подразделения государств-победителей — СССР, США, Великобритании, Франции. Кроме внешней охраны имелась охрана внутренняя, следившая за заключенными, и вспомогательный персонал (ведь и само колоссальное здание тоже нужно было обслуживать — свет, вода, тепло, канализация). Весь гражданский персонал — от электрика и повара до священника — набирался из представителей разных стран. Интересно, что «рабочим» языком общения представителей держав-победительниц в Шпандау был установлен немецкий. Но ни один немец (за исключением, конечно, самих заключенных военных преступников) не имел права переступать порог тюрьмы.

Разрешение на доступ к заключенному имели только охранники из действующей смены надзирателей, их руководители и медперсонал. В здании тюрьмы постоянно находилась дежурная смена надзирателей. Охрана внутренних постов всегда была смешанной. Наши, англичане, французы и американцы по часу дежурили с внешней стороны тюрьмы вместе с часовым на главных воротах, потом несколько часов у камер. Вход и выход осуществлялся исключительно через главные ворота. Тот, кто хотел пересечь полосу безопасности, окружающую Шпандау, должен был предъявить пропуск, подписанный всеми четырьмя комендантами. Содержание охраны и узников оплачивалось из городского бюджета, а позднее из федеральной казны. Ежемесячная передача управления тюрьмой и смена внешнего караула происходила по следующей схеме, которая никогда не нарушалась:

Пока нет точных сведений о численности караула периода 40-50-х годов. Согласно П. Петфилду «Каждая сторона [...] выставила по тридцать два солдата для несения наружной караульной службы». По данным же М. Подковиньского караул в Шпандау состоял «из двух офицеров, двух сержантов, шести унтер-офицеров низшего чина и 44 солдат с автоматами и гранатами со слезоточивым газом, т. е. общее количество личного состава — 54 человека. Вероятно, в данном случае речь идет сразу о двух караулах, поскольку каждый караул, охранявший Шпандау, обычно нес службу двумя составами, ежесуточно сменявшими друг друга на протяжении месяца. Тогда получается, что суточный караул насчитывал 27 человек.

Бывший английский солдат Д. Ролл, охранявший Шпандау в мае 1949 г. вспоминал, что «...в карауле, который [...] мы приняли от американцев (если мне не изменяет память) было семь постов. Пост № 1 у главных ворот, остальные с промежутками на вышках. [...] Внутри главных ворот, справа, находилась комната отдыха охранников, напротив нее — четыре объединенные офицерские квартиры. Остальной состав, не находящийся на дежурстве, жил вне стен тюрьмы. Помимо семи постов [в составе караула] Шпандау был предусмотрен сопроводительный конвой для возможных посетителей заключенных, который оставался при них все время их пребывания в тюрьме».

Согласно многочисленным свидетельствам примерно такую численность имел и советский караул. С конца 60-х годов в состав советского караула входили: начальник караула, помощник начальника караула, два разводящих, два патрульных, караульные семи трехсменных постов (21 человек), связист и повар — всего 29 человек. Патрульные осуществляли охрану способом патрулирования в темное время суток.

Возможно, в первые послевоенные годы, когда в тюрьме отбывали срок семь осужденных военных преступников, состав караула был более многочисленным, чем впоследствии. Однако количество и дислокация постов оставалось неизменными с самого начала — семь. Один пост (пост № 7, но, если Д. Ролл не путает, в английской постовой ведомости он значился, как пост № 1) находился у караульного помещения под аркой. Часовой этого поста охранял въездные ворота. Если возникала необходимость, например, вывезти мусорный контейнер, выходил вооруженный разводящий и открывал ворота. При этом часовой занимал удобную позицию для отражения возможного нападения, контролируя въезд вместе с разводящим. Остальные шесть постов находились на сторожевых вышках. О них следует рассказать более подробно.

Вышки, построенные в 1947 г., были деревянные. По описанию уже упоминавшегося английского солдата Д. Ролла вышка состояла из тесной деревянной будки приблизительно 3 x 3 фута, частично застекленной. Будка размещалась на квадратной площадке приблизительно 8 x 8 футов. Часовому не разрешалось находиться внутри будки, он мог туда зайти лишь в начале каждого часа, чтобы по телефону доложить в караульное помещение об обстановке. Кроме того, каждые полчаса часовой делал отметки времени на специальной ленте. По сторонам площадки были установлены два ручных пулемета «Брен» и два прожектора. Личным оружием являлся пистолет-пулемет «Стен». Добраться до площадки можно было по железной лестнице-стремянке, которая по звонку опускалась при смене поста, после чего заступивший часовой снова поднимал ее.

В октябре 1955 г. деревянные вышки заменили бетонными. Вышка имела в плане квадратную форму. Внизу дверь с замком. От подъемных лестниц отказались, установив внутри вышки стационарную металлическую лестницу с промежуточной площадкой. В потолке — квадратный металлический люк (он не запирался). Поднявшись наверх, часовой опускал за собой крышку люка и оказывался внутри застекленной будки размером примерно 2 х 2 м. В этой будке находился телефон для связи с караульным помещением. Внутри также размещался обогреватель и решетчатая скамейка-полка, на которой были уложены подсумок с четырьмя запасными магазинами к автомату, противогаз, каска, радиостанция. Застекленная дверь вела на опоясывающую будку наблюдательную площадку, огороженную бетонными бортами. Сверху площадку полностью укрывал козырек. На каждой вышке на противоположных бортах площадки были установлены два стационарных мощных поворачивающихся прожектора. Для более надежного огневого прикрытия периметра у часовых постов № 1, № 3 и № 5 на вышках, кроме автоматов, имелись три пулемета РПК с боезапасом (еще один пулемет находился в караульном помещении). Днем часовой вел наблюдение, «нарезая круги» вокруг будки, через определенные промежутки времени по телефону докладывая обстановку, вечером нес службу с использованием прожекторов. Для исключения несанкционированного доступа на вышку извне после того, как смена часовых на вышке была произведена, разводящий запирал входную дверь специальным ключом. На вышке имелась также закрытая предохранительным стеклом кнопка тревожной сигнализации (о случаях приведения кнопки в действие информации нет).

Советская сторона принимала тюрьму под управление и охрану от французов и сдавала американцам. Несение караульной службы было возложено на 2-ю мотострелковую роту 133-го отдельного мотострелкового батальона (до 1962 г. он имел статус отдельного комендантского батальона). Смену караулов двух стран производили первого числа каждого месяца. Первоначально данная церемония происходила перед главными воротами тюрьмы, на ней часто присутствовало множество зрителей. В последние два десятилетия церемония проводилась во дворе тюрьмы сразу за тамбуром главных ворот. Выглядело все красиво и торжественно.

Сам ритуал, начинавшийся первого числа каждого месяца в 10 часов утра, практически не менялся и за несколько десятилетий был прекрасно отработан всеми участниками. Насколько известно, никаких эксцессов при смене ни разу не возникало (за исключением нескольких обмороков караульных). Но зрители видели далеко не все. Настоящее действо было тщательно скрыто от посторонних глаз, и до сих пор в открытом доступе опубликованы только фотоснимки, отображающие официальную торжественную часть. О том, что происходило за красивыми декорациями спектакля «Смена караула в Шпандау», стало известно, лишь благодаря воспоминаниям его непосредственных участников — бывших воинов 133-го омсб.

Как уже говорилось, советский караул принимал тюрьму от караула Франции. В этой схеме (она общая для караулов всех стран) была одна особенность, о которой до нынешней поры не догадывались посторонние, поскольку об этом никогда нигде не упоминалось. Фактически, для того, чтобы принять тюрьму под охрану у французов (или сдать американцам), в Шпандау отправлялись не один, а сразу два состава караула. Первый караул, который непосредственно участвовал в торжественной церемонии приема-сдачи, был облачен в парадную форму роты Почетного караула. Он так и назывался приемный караул (соответственно при сдаче американскому караулу он становился сдающим). Вплоть до начала 60-х годов на торжественной церемонии обязательно присутствовали военные коменданты всех четырех союзных держав. Когда торжественная церемония заканчивалась, и все приглашенные на нее официальные гости отправлялись на банкет, на сцене появлялся второй, рабочий караул, одетый в обычную повседневную форму, и без лишнего шума во дворе тюрьмы происходила смена приемного караула рабочим, который и продолжал нести службу. При этом приемный караул отбывал к месту постоянной дислокации, и на следующий день уже в повседневной форме приезжал в Шпандау, смена караулов производилась в обычном режиме. Так через сутки и меняли друг друга оба караула в течение месяца.

В действительности прием караула у французов выглядел так. Из бригады выезжали два автобуса ЛАЗ (летом 1987 г. их заменили на «Икарусы» и ГАЗ-66. В первом автобусе ехал приемный караул в парадной форме, во втором — рабочий, в обычной повседневной форме. Естественно, оба караула были вооружены в соответствии с Уставом караульной службы. В ГАЗ-66 везли боеприпасы, постельные принадлежности, продукты, книги, пирамиду для оружия, кухонную посуду и прочее имущество. В Шпандау у старшины была каптерка под замком, где хранились кровати для отдыхающей смены. По прибытии на место рабочий караул оставался в автобусе, а приемный строился в колонну по три и строевым шагом заходил в главные ворота под арку. Пройдя тамбур под аркой, караул выстраивался во дворе тюрьмы, напротив уже стоял французский караул, готовый к церемонии сдачи. Ворота закрывались. После приветствия начальник принимающего караула и первая смена вместе с начальником сдающего караула шли менять часовых на вышках.

Смена обходила по часовой стрелке все посты периметра. Подойдя к вышке, начальник французского караула снизу давал команду своему часовому на вышке сдать пост, после чего на вышку поднимался советский начкар с караульным, быстро ее осматривал и давал команду караульному заступить на пост. Затем по негласной традиции Шпандау часовые обменивались рукопожатием, француз и начкар спускались с вышки и обе смены двигались к следующему посту. Аналогично проходила сдача постов американскому караулу.

Пока проходила смена часовых, оба караула продолжали стоять в строю друг против друга. Когда начальник советского и начальник французского (или любого другого приемного и сдающего) караулов возвращались со сменой, церемония приема-сдачи завершалась. Иногда после этого оба караула выходили за ворота, чтобы сфотографироваться на память, после чего французский караул уходил, а советский возвращался во двор.

Как только французы уходили, на той же площадке строился рабочий караул, заходил во двор и останавливался напротив приемного караула. ГАЗ-66 заезжал под арку. Ворота закрывали. Начальники приемного и рабочего караулов докладывали друг другу и отправляли разводящих менять часовых приемного караула, сменивших французов и стоявших на вышках в парадной форме. Оставшийся личный состав рабочего караула заходил в караульное помещение, ставил оружие в пирамиду и быстро разгружал машину. К этому времени возвращались часовые и присоединялись к приемному караулу. Ворота открывались, ГАЗ-66 выезжал, а за ним выходил приемный караул. По возможности еще фотографировались на фоне главных ворот. Усаживались в автобус и возвращались в бригаду, чтобы на следующий день вернуться и сменить в обычном режиме рабочий караул. А оставшийся рабочий караул размещался, обустраивался — вытаскивали и расставляли кровати, оборудовали караульное помещение, помогали повару, разносили пулеметы и боекомплект по вышкам. Это был самый тяжелый день для рабочего караула, часто несколько первых смен обходились без сна.

Несение караульной службы на вышке имело свои особенности, присущие только тюрьме Шпандау. В разгар холодной войны спецслужбы враждующих стран изыскивали любую возможность скомпрометировать противоборствующую сторону. Нередко реальные факты изощренно искажались в пропагандистских целях. Широко известен случай, когда в западной прессе появился снимок нашего часового, несущего службу на одной из вышек тюрьмы Шпандау. Часовой перегнулся через край наблюдательной площадки, чтобы лучше рассмотреть с внешней стороны стены нечто, привлекшее его внимание. В этот момент его сфотографировали. На следующий день этот снимок появился в газетах с душещипательным комментарием: «Советский часовой просит хлеба!» И не только спецслужбы, но и просто падкие на «жареные» факты и пикантные подробности вездесущие проныры-фоторепортеры стремились застать часового врасплох и, как правило, не упускали своего. При этом папарацци не давали спуску никому, поскольку условия для создания «сенсационных» снимков были близки к идеальным. Достаточно было часовому неосторожно задержаться на минуту-другую на одной стороне вышки, наблюдая за чем-либо, как сидящий в засаде фотограф тут же делал снимок с противоположной стороны в нужном ракурсе, в результате чего вскоре в газетах появлялась очередная скандальная статья о том, как отвратительно охраняют нацистских преступников. При этом в качестве «неопровержимого» доказательства приводилась «достоверная» фотография с видом караульной вышки, на которой отсутствовал часовой, или еще что-нибудь в том же духе.

Поэтому часовому на вышке запрещалось не только заходить без надобности в будку, но и стоять на месте. Он был обязан непрерывно двигаться по периметру смотровой площадки и вести круговое наблюдение. Как с этим боролись (и боролись ли вообще) караулы Франции, США и Великобритании доподлинно неизвестно, а вот советское командование меры принимало довольно своеобразные: для того, чтобы свести к минимуму появление в западной прессе провокационных фотографий «покинутой» вышки, часового поставили в жесткие временные рамки — по инструкции на один «оборот» по периметру площадки ему давалось максимум 16 секунд!

В темное время суток территория тюрьмы освещалась довольно слабо, поэтому наблюдение с вышек велось с помощью установленных на них мощных прожекторов — по два на каждой вышке. В случае необходимости часовой мог осветить любой участок стены и прилегающей к ней территории. Кроме того, с наступлением сумерек и до рассвета по всей внутренней территории тюрьмы курсировал пеший патруль из двух человек, который, помимо патрулирования, контролировал часовых на вышках.

Обо всех происшествиях, существенных и несущественных, начальник караула производил запись в особую книгу, требования заполнения которой за прошедшие годы оставались почти такими же, как в те дни, когда были составлены.

Рабочие караулы сменяли друг друга ежесуточно, причем смена караула в течение месяца происходила не в 10, а в 16 часов. Приехав, новый караул строился с внешней стороны тюрьмы и заходил во двор, где уже был выстроен старый караул. Несколько человек заносили провиант в комнату отдыха. Начкары докладывали друг другу, и все, кроме первой смены, заходили в караулку. Первая смена во дворе проходила инструктаж и отправлялась принимать посты. Пока производилась смена часовых, отъезжающий караул грузил в автобус пустую тару, имущество и грузился сам, ждали, пока вернется сдавшая посты смена, и уезжали в расположение бригады. На следующий день все повторялось.

На караул, которому выпадало нести службу в последний день месяца, ложилась дополнительная нагрузка, поскольку первого числа следующего месяца тюрьму принимал под охрану караул союзников (как уже говорилось, советский караул всегда меняли американцы). Поэтому помимо выполнения основных обязанностей, бодрствующей, а иногда и отдыхающей сменам приходилось готовить посты и караульное помещение к сдаче, а многочисленное имущество к отправке. Следующим утром примерно за час до сдачи в Шпандау прибывал сдающий караул (в парадной форме). Выстраивался, заходил во двор, за ним под арку заезжал ГАЗ-66. Во дворе уже стоял рабочий караул в полном составе, за исключением часовых, несущих службу на постах. Начкары докладывали друг другу: один о прибытии, другой — о готовности к сдаче, и разводящий сдающего (парадного) караула со сменой и разводящий рабочего (старого) караула уходили менять часовых. Оставшиеся две смены сдающего (парадного) караула стояли во дворе в строю, ожидая прибытия караула США, в то время, как личный состав рабочего караула загружал имущество в машину. В результате этих, совершенно непонятных для неискушенного человека, рокировок в последний час перед церемонией торжественной сдачи на постах оказывались часовые в парадной форме одежды. После возвращения сдавшей посты смены весь личный состав старого караула строился во дворе. Начкары докладывали друг другу о приеме-сдаче караула. Ворота открывались, машина выезжала, за ней выходил старый рабочий караул и терпеливо ждал, разместившись в одном из двух автобусов. Ровно в 10 часов утра во двор тюрьмы входил караул США, и начиналась церемония смены караулов. По окончании церемонии сдающий караул грузился во второй автобус, после чего оба автобуса и ГАЗ-66 с имуществом возвращались в бригаду.

Говоря о тюрьме Шпандау, нельзя не упомянуть о ее главной особенности. В 1966 г. из Шпандау были выпущены Альберт Шпеер и Бальдур фон Ширах, каждый из которых отсидел 20-летний срок. С этого момента в тюрьме оставался один-единственный заключенный — рейхсминистр, заместитель Гитлера по партии, наци № 2 Рудольф Гесс. Именно его днем и ночью на протяжении многих лет стерегли караулы четырех держав. В этом отношении тюрьма была уникальной.

Необычная ситуация сложилась в конце декабря 1969 г., когда Гесс находился в британском военном госпитале на излечении (по принятому союзными странами-победительницами соглашению Гесса должны были лечить именно там). Тогда три западные державы предложили Советскому Союзу вывести из Шпандау охранников, поскольку в тюрьме не было ни единого узника. Однако СССР на это не пошел, резонно рассудив, что если тюрьму закрыть даже на короткое время, то потом вернуть туда Гесса будет уже практически невозможно. И советская сторона заявила, что Шпандау будет охраняться, как и прежде. Так же решительно было отклонено предложение англичан снять «хотя бы часовых с башен», поскольку это стало бы грубым нарушением существующего соглашения о режиме тюрьмы. Поэтому 1 января 1970 . «офицер и двадцать четыре солдата полка королевских фузилеров подошли строевым шагом к воротам тюрьмы и взяли оружие на караул. Ворота открылись, и оттуда вышли американские охранники, которые весь декабрь, включая и рождественские праздники, несли строгую охрану тюрьмы, в которой не было ни единого заключенного. Смена охраны произошла по-военному четко».

Разве тогда кто-нибудь мог предположить, что много лет спустя ситуация повторится! Когда 1 августа 1987 г. советский караул сдавал тюрьму под охрану американцам, никто не догадывался, что эта торжественная церемония смены караула станет последней. 17 августа Гесс, обманув надзирателя, свел счеты с жизнью, повесившись во время прогулки в летнем домике на электрическом шнуре (по неофициальной версии повеситься ему помогли английские спецслужбы). Тем не менее до конца месяца караул США продолжал нести службу и 1 сентября сдал пустую тюрьму англичанам.

Уже 3 сентября начался снос тюрьмы (фотографии сноса можно посмотреть ). Для этого британские военные власти в Западном Берлине наняли немецкого подрядчика. Вокруг тюрьмы в спешном порядке был возведен новый забор, чтобы не допустить растаскивания обломков «на сувениры». Разрушение тюрьмы проходило под строгим контролем англичан. Колонна армейских грузовиков перевозила металлолом на британские военные склады, где он тщательно смешивался с посторонним ломом, и уходил в переработку. Кирпичи перевозились на английский аэродром Гатов, где (по одной из версий) перемалывались и сбрасывались с самолетов в море. К концу сентября все было кончено — тюрьму Шпандау сровняли с землей, а на ее месте разместилась парковочная стоянка. В настоящее время здесь находится крупный торгово-развлекательный центр, ставший известным под названием «Britannia Centre Spandau».

А весной 1988 г. в связи с успешным выполнением поставленных командованием задач была расформирована вторая мотострелковая рота 133-го отдельного мотострелкового батальона.