«Я ни в коей мере не вступлю в противоречие с разумом, если предпочту, чтобы весь мир был разрушен, тому, чтобы я поцарапал палец», - писал в XVIII веке философ Дэвид Юм.

Нет никаких разумных причин выбрать синюю, а не черную ручку, рубашку в клетку, а не в полоску. Разум может бесконечно перебирать аргументы в пользу того или иного решения. Но само решение, как показывает случай Эллиота , он может принять только вместе с телом и эмоциями.

Разум не может устранить всех сомнений - он лишь дает им новую пищу.

Задолго до современной нейробиологии этот факт хорошо поняли античные философы-скептики. Они утверждали, что познавательные способности человека несовершенны и ограниченны. Мы не можем доказать даже того, что мир существует - и уж тем более, что он обладает какими-то определенными характеристиками. Как бы странно это ни звучало, скептики сделали метод радикального сомнения способом достижения счастья. Ради счастья эпикурейцы предлагали уклониться от мира, стоики - войти в согласие с ним. Скептики отвергли и то и другое, сомневаясь во всем.

Скептицизм сделает вас счастливым (или нет)

Основоположник школы скептицизма Пиррон советовал всем, кто стремится к счастью, обратить внимание на три обстоятельства: во-первых, какова природа вещей; во-вторых, как следует к ним относиться; и в-третьих, к чему это должно привести.

Вещи сами по себе, пишет Секст Эмпирик, «безразличны, неопределенны и неподсудны». Мы не знаем, что они собой представляют, потому что видим не вещи, а лишь явления вещей.

Мед кажется сладким, а соль - соленой. Но каковы они сами по себе? Этого мы знать не можем. Следовательно, стоит воздержаться от суждений, следовать за ощущениями и не приписывать вещам дополнительных оценок.

Воздерживаясь от суждений, скептик достигает желанной невозмутимости - а для греков это и есть главное условие счастья.

Греческий культ невозмутимости кажется прямой противоположностью современных представлений о счастье. Но на самом деле скептики пытаются сообщить нам одну важную вещь: жить можно как угодно, но к философии и науке это не имеет никакого отношения.

Античный скептик может жить, как все остальные люди: есть, когда захочется; спать, когда возникнет потребность; надевать клетчатые рубашки, если ему нравится именно этот узор. Ни одно из этих действий невозможно обосновать, основываясь лишь на разуме. Теоретически можно доказать, что движения не существует, как это сделал Зенон в знаменитом парадоксе об Ахиллесе и черепахе. Но люди, пишет Секст Эмпирик, «предпринимают путешествия пешком и морем, строят корабли и дома и рожают детей, не обращая внимания на рассуждения против движения и возникновения».

Теоретически мы можем сомневаться во всем. Но на практике сделать это невозможно.

Антонио Дамасио называет чувства, которые направляют наши мысли и решения в ту или иную сторону, соматическими маркерами. Предвкушение удовольствия от хороших выходных, чувство голода, разочарования, гнева или удовлетворения - всё это выражается в определенных состояниях тела.

Человек следует не за вещами, а за феноменами, отражениями вещей, утверждают скептики. Он руководствуется не знаниями, а соматическими маркерами, мог бы добавить Дамасио.

В своем крайнем виде скептицизм всегда приводит к иррационализму. Если ничего нельзя доказать, то все абсурдно. А если все абсурдно, в реальность можно только верить. Неудивительно, что аргументы скептиков охотно использовали Отцы Церкви в полемике против древней философии и языческих верований.

В XVI веке в Европе впервые опубликовали немногие сохранившиеся сочинения скептиков. С этого началась мода на пирронизм , которая могла приобретать самые разные формы. Автор знаменитых «Опытов» Мишель Монтень, признавая слабость человеческих познаний, вовсе не отвергает веру. Не делает этого и Рене Декарт, который строит основу научной философии, пользуясь методом радикального сомнения.

Декарт говорит: предположим, что мир создан злым демоном, который контролирует все мои впечатления. Если даже у меня нет тела, даже если каждое мое воспоминание и ощущение - ложь и обман, я все-таки не могу усомниться в том, что тот, кто сомневается, действительно существует.

Немногие способны довести свой скептицизм так далеко, как Декарт. Но процедура радикального сомнения встречается даже в примитивных культурах, которым мы обычно отказываем в рациональности.

Индонезийцы с острова Були, которых исследовал антрополог Нильс Бубанд, приписывают все свои тяжелые несчастья ведьмам. Но нельзя сказать, что они верят в существование ведьм - скорее, они постоянно в этом сомневаются. Ведьмы могут принять любую форму и обитают где-то на границах познания, оставаясь неразрешимым противоречием. Никто не знает, верить в них или нет. В начале XX века индонезийцы приняли христианство - с помощью новой религии они надеялись раз и навсегда избавиться от злых духов. Но если тот, кто сомневается в существовании ведьм, может сам оказаться ведьмой, сделать это не так уж просто.

Всё не то, чем кажется

К 1939 году гипотеза о том, что мир действительно существует, всё еще оставалась недоказанной: в конце концов, всегда можно было предположить, что существует только Рене Декарт.

В этом году британский философ Джордж Эдвард Мур представил свою скандальную работу «Доказательство внешнего мира».

Вот одна рука, а вот другая, рассуждает Мур. Я знаю, что мои руки существуют - это эмпирически очевидный факт. А если существуют руки, то существует и вся Вселенная.

Как и многих других, это доказательство не убедило . Когда мы говорим «я знаю», это утверждение можно подтвердить или опровергнуть. Но как мы можем подтвердить или опровергнуть существование рук Джорджа Эдварда Мура? Мы можем их потрогать, но это ничего не докажет: может быть, мы просто спим или бредим. В качестве обоснования того, что его руки (а, следовательно, и Вселенная) действительно существуют, Мур предлагает только одну причину - собственную убежденность в том, что его знание достоверно. Но эта убежденность и сама нуждается в обосновании.

На философском уровне радикальный скептицизм был опровергнут только в феноменологии восприятия Мориса Мерло-Понти. Если всё, что мы воспринимаем, - иллюзия, тогда должен быть некий неиллюзорный мир, хотя бы для сравнения. Иллюзия - это лишь эффект восприятия, она не может заменить его целиком. Если я - мозг в банке, на который воздействуют электрохимическими импульсами, то у меня нет возможности поделить восприятия на истинные (электрохимические импульсы) и ложные (весь мир и моя жизнь). Мир - это и есть то, что мы воспринимаем.

Научный скептицизм не претендует на открытие абсолютно достоверного знания. Наука стремится не к истине, а к согласованным, эффективным и функционально простым объяснениям.

Любая теория может оказаться неверной, если ее опровергнет лишь единственное доказательство. Если ученые найдут одного летающего единорога, многие физические и биологические законы придется подвергнуть ревизии. Но пока этого не произошло, разумнее считать существующие теории верными, а существование единорогов - маловероятным.

Как показал историк Стив Шейпин, ценности экспериментальной науки во многом были позаимствованы из джентльменской культуры XVII столетия. Джентльмен в отличие от купца или придворного обладает высоким статусом и материальной независимостью, и потому может себе позволить говорить правду. Пускай некоторые джентльмены и ученые лгут и прелюбодействуют, но честность остается идеалом и для тех, и для других. Поскольку джентльменская честь тесно соприкасалась с научной честностью, обвинения в подтасовке данных в некоторых случаях могли привести к вызову на дуэль.

Современный скептицизм имеет мало общего с античной традицией. Люди, которые сегодня называют себя скептиками, руководствуются познавательными принципами, которые еще не были знакомы древним грекам. Если античный скептик ничего не утверждал, то сегодня скептики постоянно занимаются опровержением популярных заблуждений. Они критикуют веру в телепатию и астрологию, веру в бесов и колдовство, в действенность гомеопатии и альтернативной медицины, новую хронологию и теорию плоской Земли. В то же время, как и в античности, скептики не ограничиваются теорией и порой претендуют на создание определенного образа жизни.

Скептик должен беспристрастно рассматривать доказательства в пользу той или иной теории, избавляться от когнитивных ошибок и руководствоваться в первую очередь фактами.

Принципы современного скептицизма хорошо суммировал Бертран Рассел:

1) если эксперты пришли к согласию, противоположное мнение не может считаться верным;
2) если они не пришли к согласию, не-эксперты не должны считать верным никакое мнение;
3) когда все эксперты решили, что нет достаточных оснований для определенного мнения, обычному человеку лучше всего воздержаться от суждения.

Как ни странно, ближе всего к радикальному скептицизму сегодня находится не наука, а теории заговора. Как пишут исследователи Майк Вуд и Карен Дуглас, все конспирологические теории отталкиваются от предпосылки, что «существует два мира: один настоящий и в основном невидимый, а другой - вредная иллюзия, которая направлена на сокрытие правды». Какова эта правда - до конца остается неясным. Заговоры всегда что-то утаивают, окончательная истина всегда остается нераскрытой. Какие-то крайне могущественные силы управляют этим миром. Они не дадут нам выяснить всю правду.

Официальные объяснения событий и научные аргументы - всего лишь часть этого глобального господства. Поэтому теории заговоров зачастую оказываются сложнее реальности, которую они объясняют.

Психологам хорошо известен феномен избирательного скептицизма: мы чаще применяем критическое мышление к тем утверждениям, которые нам интуитивно не нравятся.

Как показали эксперименты Рольфа Ребера, чем короче и яснее изложена информация, тем чаще ее считают верной. Чем она сложнее и запутаннее, тем больше вызывает недоверия. В одном эксперименте участникам давали прочесть описание конспирологической теории, набранное двумя шрифтами: четким и неразборчивым. Люди, которые читали разборчивый шрифт, склонны были сильнее верить в написанное. Конечно, они при этом не думали: «Хм, это красивый шрифт, наверное, то, что здесь написано, - правда». Даже если само сомнение рационально, его основа находится за пределами сознания.

О чем бы мы ни говорили, у нас всегда останется почва для сомнений. Большинство из нас не сомневается в существовании внешнего мира, но в рамках философского спора это сомнение может оказаться вполне оправданным.

В теории Ахиллес никогда не догонит черепаху, а Джордж Эдвард Мур никогда не докажет существование Вселенной, указывая на свои руки. Но радикальный скептицизм сегодня можно реализовать только в стенах психиатрической клиники или на страницах философских журналов. В обыденной жизни нам остается довольствоваться умеренным сомнением.

В чем бы мы ни сомневались, мы не можем сомневаться во всем - это противоречит нашей врожденной склонности хотеть и верить. Без нее мы не смогли бы даже подняться с кровати. Действительно, есть ли для этого разумные основания?

Какой лидерский стиль является более эффективным: командный, авторитарный или либеральный, демократический? В прошлом немало копий было сломлено в пользу той или иной позиции. Современный уровень развития психологии лидерства утверждает, что на континууме "авторитарность-либерализм" нет лучших и худших стилей лидерства. Эффективность применения того или иного стиля лидерства определяется целым рядом факторов - личными качествами лидера, его прошлым опытом, готовностью группы принять тот или иной стиль лидерства, особенностями работы, которую выполняет группа, срочностью и важностью задания, организационной культурой, традициями, обычаями и привычками, которые приняты в организации и многими другими факторами. Теории лидерства, стремящиеся в своих рекомендациях и наставлениях учитывать все многообразие такого рода факторов, получили название ситуационных теорий эффективного управления.

Как вскоре станет ясно, эти теории отличаются по содержанию, терминологии и масштабам предлагаемых организационных преобразований. Однако их объединяет то, что они построены на некоторых общих принципах.

Во-первых, эти теории строятся на принципе ситуационности: признается, что не существует какого-то одного предпочтительного стиля управления и что главной задачей исследователей поведения организации является определение того, какой из стилей управления окажется наиболее эффективным в данных условиях.

Во-вторых, все теории посвящены проблеме эффективного управления. Они ищут соответствия условий и факторов, которые определяют, будут ли, и в какой степени, руководители организаций повышать уровень производительности и удовлетворенности подчиненных.

Рассмотрим некоторые из этих теорий.

Ситуационная теория Ф. Фидлера

Построение своей теории американский исследователь Ф. Фидлер начал с констатации того факта, что руководство не может осуществляться в социальном вакууме. Руководители пытаются оказывать влияние на группу людей в соответствии с определенными ситуациями. Поскольку ситуации могут меняться, то важно понимать, что нет какого-то определенного подхода или стиля управления, который всегда будет наилучшим, а наиболее эффективной стратегией будет изменение стиля управления в зависимости от ситуации. Принятие этих постулатов лежит в основе ситуационной теории. Ситуационный аспект теории заключается в предположении, что вклад руководителя в успешное исполнение задач организации членами его группы определяется как характерными чертами самого руководителя, так и различными особенностями ситуации. Чтобы окончательно понять суть эффективного руководства в полной мере, должны быть рассмотрены оба фактора.

Что касается характерных черт руководителей, то Ф. Фидлер выделяет отношение к наименее предпочитаемому сотруднику (НПС) как наиболее важную. Под этим подразумевается склонность руководителя оценивать в положительной или негативной манере сотрудника, с которым ему труднее всего работать. Руководители, которые негативно оценивают НПС (т.е. руководители, имеющие низкий рейтинг по критерию НПС), в основном сосредоточены на задаче и беспокоятся о производстве.

И напротив, те, которые оценивают НПС в положительном свете (руководители, имеющие высокий рейтинг по критерию НПС), сосредоточены на установлении хороших отношений с подчиненными (как можно заметить, данная величина - НПС - относится к двум аспектам поведения руководителей, описанных выше). Важно заметить, что Фидлер рассматривает НПС как решающий фактор влияния на индивидуальный стиль руководства, который не подвергается изменению. Как мы объясним ниже, это имеет большое значение для практического применения теории с целью улучшить эффективность руководства.

Какой тип руководителя - с высоким или низким рейтингом по критерию НПС - является наиболее эффективным? Ответ Ф. Фидлера таков: это зависит от следующих ситуационных факторов:

• природа отношений руководителя с подчиненными (т.е. того, насколько руководителю необходима лояльность подчиненных);
• степень структурирования задачи, которая должна быть выполнена (цели, задачи и роли подчиненных четко определены);
• должностные полномочия руководителя (т.е. его способностью настаивать или уступать подчиненным).

Объединив эти три фактора, получаем, что ситуационный контроль руководителя может быть очень высоким (положительные отношения с подчиненными, высоко структурированная задача, большие должностные полномочия) или очень низким (негативные отношения с подчиненными, неструктурированная задача, малые должностные полномочия).

Но вернемся к главному вопросу: когда типы управления наиболее эффективны? Ф. Фидлер полагает, что руководители, ориентированные на задачу (НПС с низким рейтингом), превосходят руководителей, ориентированных на человеческие отношения (НПС с высоким рейтингом), когда ситуационный контроль или очень низкий или очень высокий. Напротив, руководители с высоким рейтингом по критерию НПС превосходят руководителей с низким НПС, когда ситуационный контроль находится в средних пределах.

Ситуационная теория ППС Ф. Фидлера предполагает, что руководители с низким рейтингом по критерию НПС (т.е. ориентированные на задания) будут более эффективны, чем руководители с высоким рейтингом по критерию НПС (т.е. ориентированные на человеческие отношения), когда ситуационный контроль или очень низкий или очень высокий, и наоборот, когда ситуационный контроль находится в средних пределах.

Причина этих различий в следующем: в условиях низкого ситуационного контроля подчиненные нуждаются в указаниях для выполнения указаний руководителя и решении поставленных задач. Поскольку руководители с низким рейтингом по критерию НПС более предпочтительны для обеспечения структурирования задач, чем руководители с высоким рейтингом по этому критерию, они являются более эффективными в подобных случаях.

Аналогично руководители с низким рейтингом НПС превосходят руководителей с высоким рейтингом в условиях, которые предусматривают высокую степень ситуационного контроля. Руководители с низким рейтингом но критерию НПС осознают, что условия благоприятны и успешное выполнение задачи практически гарантированно. В результате они обращают внимание на улучшение отношений с подчиненными и часто устанавливают более демократичный стиль управления. Подчиненные оценивают такое отношение к ним, и тем самым повышается как моральное состояние группы, так и ее производительность. Напротив, руководители, имеющие высокий рейтинг по критерию НПС, понимают, что отношения с подчиненными уже хорошие и поэтому внимание следует обращать прежде всего на выполнение задачи.

Попытки руководителей давать указания подчиненным могут быть расценены ими как ненужное вмешательство, в результате чего производительность падает. Часто необходимо обращаться к ситуациям, предлагающим руководителям средний ситуационный контроль, смешанные условия производства и внимание к поддержанию хороших отношений с подчиненными. Руководители, имеющие высокий рейтинг по критерию НПС, с их заинтересованностью в людях, в таких случаях часто имеют преимущество. Напротив, руководители, имеющие низкий рейтинг, т.е. те, которые акцентируют внимание на выполнении задач, могут стать даже более автократическими. Отрицательная реакция подчиненных к такому поведению может нанести ущерб производительности группы.

Так как теория Ф. Фидлера учитывает индивидуальные черты руководителей, ситуационные факторы и реакцию подчиненных, то она в полной мере соответствует современному взгляду на управление, описанному ранее. Однако исследования иногда приводили к результатам, противоположным тем, которые предполагает ситуационная теория. Например, было выяснено, что при классификации отдельных ситуаций по величине ситуационного контроля, может возникать некоторая двусмысленность. Пока ситуации могут быть точно классифицированы как очень низкие, низкие, средние и т.д., трудно сделать предположения, касающиеся эффективного управления. Также некоторые критики задумывались о соответствии анкеты, используемой для оценки того, к какой величине НПС принадлежит руководитель. К тому же надежность подобных оценок недостаточно высока по сравнению с другими широко используемыми оценками личности. Таким образом, хотя ситуационная теория НПС помогает понять суть эффективного руководства, все же нельзя безоговорочно применять ее на практике.

И, как мы обстоятельно обсуждали, повсюду, где кажется, что действия ограждаются правилом или запретом, это нужно относить либо на счет воли, либо на счет согласия на действие, нежели на счет самого действия; впрочем, ничто из относящегося к заслуге не подпадало под запрет; [поступки же] чем менее достойны наставления, тем менее находятся в нашей власти. Ибо много такого, что запрещает нам действовать, но воля и согласие всегда в нашей власти. Так, сказал Господь: Не убий. Не лжесвидетельствуй (Второзак., V, 17, 20). [В словах] относительно деяния и речи нет ни о запрете вины, ни о ее предостережении, если мы воспримем их буквально, а только о деянии [как выражении] вины. Ибо грех не в убийстве человека и не в том, чтобы возлечь с чужой женой, потому что [эти поступки] иногда могут совершаться безгрешно. В самом деле, если запрет такого рода - относительно действия - воспринимается буквально, то тот, кто хочет принести лжесвидетельство или даже согласится [на него] на словах, не станет обвиняемым на основании закона, пока не станет известно, что по некоей причине он о чем-то умалчивает. Ведь не сказано, чтобы мы не желали лжесвидетельствовать либо не желали на словах соглашаться на это, но только чтобы мы действительно так не говорили. Или же: Закон запрещает нам жениться на наших сестрах или вступать с ними в кровосмесительную связь. Однако нет никого, кто мог бы соблюдать этот завет, так как никто не может опознать в точности в, той или иной женщине свою сестру, никто, утверждаю, если бы Он не установил завета не столько на действия, сколько на согласие [на них]. Если же случается, что кто-либо по неведению женится на своей сестре, то разве он - преступник завета, хотя и содеял то, что Закон запретил делать? Не преступник, ответишь ты, так как он не соглашался на нарушение, ибо не ведал, что творил. Так что говорить как о преступнике нужно не о том, кто совершает запретное, но [о том], кто соглашается на то, что известно как запретное. Запрет, следовательно, нужно понимать не на основании поступка, а на основании согласия [на него], что очевидно, когда повелевают: не делай того-то или того-то, или, как говорится, не предвкушай сознательно того-то. И блаженный Августин, тщательно обдумав это [и поняв], что всякий грех влечется к благости либо к алчности скорее, нежели к [свершению] поступков, сказал: Никакой закон не предписывает ничего, кроме благости, и не запрещает ничего, кроме алчности. Отсюда и апостол: Все заповеди, - говорит, - заключаются в сем слове: "люби ближнего твоего как самого себя", - и затем: Любовь есть исполнение закона (Посл. к Римл, XIII, 9-10). Конечно, заслуга не уменьшится, если ты подашь готовую милостыню бедняку, а милосердие побуждает тебя ее раздавать, но пусть будет готова твоя воля на это, когда такой возможности нет и нет сил у тебя [что-либо сделать], ибо нет условий, Известно, конечно, что есть поступки, которые следует совершать либо вовсе не исполнять в равной мере как добрым, так и дурным людям. И одно (лишь) намерение различает их. Как напоминает вышеназванный доктор, в том же поступке, в котором нам явлены Бог Отец и Господь Иисус Христос, мы обнаруживаем и [действия] Иуды-предателя. То же самое, (что Богом и Господом Иисусом], содеяно и этим предателем, как напоминает апостол: Как Отец предал Сына Своего, а Сын предал , так и Иуда предал своего Учителя. Изменник совершил тот же поступок, что и Бог. Но разве он поступил хорошо? Ведь даже если [в конечном счете и] благо, то при всех обстоятельствах не хорошо, или же: он не должен был [совершать] то, что было выгодно ему лично. В самом деле, Бог мерит не тем, что люди делают, а тем, с какой душой они могут делать [нечто]; и не в поступке, а в намерении (intentio) поступающего состоит заслуга или подвиг. Часто, однако, одно и то же совершается по-разному: благодаря праведности одного и неправедности другого. Двое, к примеру, вешают некоего преступника. Один движим ревностью к справедливости, а другой - застарелой вражеской ненавистью, и хотя совершается одно и то же деяние - повешение - и при всех обстоятельствах они совершают то, что сделать - благо, и то, чего требует справедливость, но из-за разницы намерения одно и то же делается разно: одним - со злом, другим - с благом.

Для того чтобы правильно сделать выбор в пользу того или иного пути разрешения проблемы, необходимо иметь средства для сравнения допустимых альтернатив. Таким средством служат критерии. В данном случае под критерием понимают любое основание сравнения альтернатив.

Это означает, что критерием качества альтернативы может служить любой ее признак, значение которого можно зафиксировать как минимум в порядковой шкале. После того, как такая характеристика найдена (критерий определен), появляется возможность ставить задачи выбора и оптимизации.

Критерий - это подобие цели или ее модель. Конкретный критерий является проекцией (отображением) ценностей, воплощенных в целях, на параметры допустимых альтернатив. Определение значения критерия для данной альтернативы, по существу, является косвенным измерением степени ее пригодности как средства достижения цели. Другими словами, критерий представляет собой количественную модель качественной цели.

В дальнейшем при практическом решении конкретных задач цели заменяются критериями, которые отодвигают их на второй план. Следовательно, от критериев требуется как можно большее сходство с целями, чтобы оптимизация по критериям соответствовала максимальному приближению к цели. C другой стороны, критерии не могут полностью совпадать с целями уже хотя бы потому, что они фиксируются в разных шкалах: цели - в номинальных, критерии - в порядковой и выше.

Многокритериальность реальных задач связана не только с множественностью целей, но и с тем, что одну цель редко удается выразить одним критерием. Это и понятно, поскольку, как всякая модель, критерий лишь приближенно отображает цель, и адекватность одного критерия может оказаться недостаточной. Например, число студентов, приходящихся на одного преподавателя, не однозначно связано с качеством подготовки специалистов в вузе, а большая капитализация компании далеко не гарантирует конкурентных преимуществ ее продукции на рынке.

В этих случаях решение может состоять не столько в поиске более адекватного критерия (возможно, его и не существует), сколько в использовании нескольких критериев, описывающих одну цель по-разному и дополняющих друг друга. Так, опыт формирования критериев для достижения достаточно ясной цели повышения качества подготовки специалистов в вузе показывает, что наряду с упомянутым критерием «число преподавателей на одного студента» необходимо учитывать расходы на студента в год, объем бесплатно предоставляемого времени для работы в компьютерных сетях, число выпускников данного вуза, зарегистрированных на бирже труда, долю профессорско-преподавательского состава с учеными степенями и званиями и т.д. Впрочем, очевидно, что и перечисленные критерии отражают только отдельные стороны качества подготовки специалистов.

Поскольку, с одной стороны, многокритериальность является способом повышения адекватности описания цели, а с другой - повышает сложность решения задачи, то необходимо минимизировать число используемых критериев при достаточно полном охвате цели. Это означает, что критерии должны описывать все важные аспекты цели, но при этом критериев должно быть немного. Последнее требование выполняется в том случае, если критерии являются независимыми и не связанными друг с другом.

Для обеспечения полноты и всесторонности охвата цели очень полезной является формальная модель проблемной ситуации, включающая три взаимодействующих компонента (рис. 22.1):

Проблеморазрешающую систему, которая может так повлиять на ход событий, что проблема исчезнет полностью или ослабнет;

Внешнюю среду, в которой существуют и с которой взаимодействуют обе системы.

Рис. 22.1. Формальная модель проблемной ситуации

Применительно к формированию критериев данная модель позволяет не только повысить полноту набора критериев, но и структурировать этот набор, установив такие различия между критериями, которые впоследствии облегчат постановку оптимизационных задач. Отправной точкой структуризации критериев является то, что характер целей для трех компонентов проблемной ситуации различен: для проблемосодержащей системы это цели достижения (главное - разрешить проблему); цели проблеморазрешающей системы связаны с рациональным расходованием ресурсов на разрешение проблемы (главное - экономно решить проблему); а цели внешней среды носят пассивный, но обязательный характер (главное - не предпринимать ничего, что противоречило бы законам природы). Содержательная сторона этого процесса состоит в том, что происходит согласование ресурсов проблеморазрешающей системы с потребностями проблемосодержащей системы при ограничениях внешней среды.

Так возникают критерии эффективности (целевые критерии), подлежащие оптимизации, а также критерии ограничения и сохранения, требующие постоянства. Целевой критерий открывает возмож-

ности для выдвижения все новых и новых альтернатив в поисках наилучшей, а критерии-ограничения и критерии-сохранения, запрещая некоторые из альтернатив, заведомо уменьшают их число. Одними целевыми критериями можно жертвовать ради других, а критерии-ограничения и критерии-сохранения исключать нельзя, они должны быть жестко соблюдены. В этом смысле расширение спектра целевых критериев усложняет работу системного аналитика, а расширение спектра критериев-ограничений и -сохранений - упрощает ее.

Для того чтобы правильно сделать выбор в пользу того или иного способа разрешения проблемы, необходимо иметь средства для сравнения допустимых альтернатив. В качестве такого средства выступают критерии . В данном случае под критерием понимают любой способ сравнения альтернатив. Это значит, что критерием качества альтернативы может служить любой ее признак, значение которого можно зафиксировать как минимум в порядковой шкале. После того как такая характеристика будет найдена (критерий определен), появляется возможность ставить задачи выбора и оптимизации.

Критерии бывают зависимые и независимые .

Зависимые, если предпочтения ЛПР при сравнение альтернатив меняются в зависимости от значений одинаковых оценок по второй группе критериев. При покупке автомобиля- 3 критерия: цена, размер и коробка передач. По 3-ему одинаковы, - зависимые. Определение значения критерия для данной альтернативы, по существу, является косвенным измерением степени ее пригодности как средства достижения цели.

На сложность задач при принятии решений влияет количество критериев. Многокритериальность реальных задач связана не только с множественностью целей, но и с тем, что одну цель редко удается выразить одним критерием. Поскольку, с одной стороны, многокритериальность является способом повышения адекватности описания цели, а с другой – повышает сложность решения задачи, то необходимо заботиться о минимизации числа используемых критериев при достаточно полном «покрытии» цели. Это означает, что критерии должны описывать все важные аспекты цели , но при этом критериев должно быть немного. Это условие выполняется в том случае, если критерии являются независимыми и не связанными друг с другом. Их объединяют в группы, имеющие смысловые значения и названия (стоимость и эффективность) и выделяют их «+» «-». Группы, как правило, независимы.

Для обеспечения полноты цели полезной является представление формальной модели проблемной ситуации, включающей три взаимодействующие компоненты:

¾ проблеморазрешающую систему, которая может так повлиять на ход событий, что проблема исчезнет полностью или ослабеет;

¾ окружающую среду, в которой существуют и с которой взаимодействуют обе системы.

Характер целей для трех составных компонентов проблемной ситуации различен: для проблемосодержащей системы это цели достижения (главное разрешить проблему); цели проблеморазрешающей системы связаны с рациональным расходованием ресурсов на решение проблемы (главное – экономично решить проблему); а цели внешней среды носят пассивный, но обязательный характер (главное – не предпринимать ничего, что противоречило бы законам природы). Так возникает структуризация критериев :

¾ критерии эффективности (целевые критерии), подлежащие оптимизации;

¾ критерии ограничения и;

¾ критерии сохранения, требующие соблюдения постоянства.

Целевые критерии предоставляют возможности для выдвижения все новых и новых альтернатив в поисках наилучшей, а критерии-ограничения и критерии-сохранения, запрещая некоторые из альтернатив, заведомо уменьшают их число.

Одними целевыми критериями можно жертвовать ради других, а критерии-ограничения и критерии-сохранения исключить нельзя – они должны строго соблюдаться. Расширение спектра целевых критериев усложняет работу специалиста, а расширение спектра критериев-ограничений и критериев-сохранений упрощает его работу.

Для упорядочения критериев в системном анализе используют измерение , которое формируется в виде измерительных шкал .

Измерительные шкалы в зависимости от допустимых на них операций различаются по их силе. Самые слабые – номинальные шкалы, а самые сильные – абсолютные. Три основных атрибута измерительных шкал, определяющих принадлежность шкалы к той или иной категории:

¾ упорядоченность данных означает, что один пункт шкалы, соответствующий измеряемому свойству, больше, меньше или равен другому пункту;

¾ интервальность данных означает, что интервал между любой парой чисел, соответствующих измеряемым свойствам, больше, меньше или равен интервалу между другой парой чисел;

¾ нулевая точка (или точка отсчета) означает, что набор чисел, соответствующих измеряемым свойствам, имеет точку отсчета, обозначенную за нуль, что соответствует полному отсутствию измеряемого свойства.

Выделяют следующие группы шкал:

¾ неметрические или качественные шкалы, в которых отсутствуют единицы измерений (номинальная и порядковая шкалы);

¾ количественные или метрические (шкала интервалов, шкала отношений и абсолютная шкала).

Типы шкал:

Шкала наименований (номинальная или классификационная ) представляет собой конечный набор обозначений для никак не связанных между собой состояний (свойств) объекта . Это самая простая шкала, используемая с целью отличить один объект от другого.

При обработке данных, зафиксированных в номинальной шкале, непосредственно с самими данными можно выполнять только операцию проверки их совпадения или несовпадения .

Шкала порядка (ординальная, ранговая ) применяется в тех случаях, когда наблюдаемый (измеряемый) признак состояния имеет природу, не только позволяющую отождествить состояния с одним из классов эквивалентности, но и дающую возможность в каком-то отношении сравнить разные классы. В ней присутствует упорядоченность, но отсутствуют атрибуты интервальности и нулевой точки. Оценки упорядочены по возрастанию или убыванию предпочтений ЛПР (лицо принимающее решение): очень чистый, вполне удовлетворительно, экологически загрязнено.

Шкала интервалов (интервальная шкала ) имеет равные расстояния по измерению качества между оценками (доп.прибыль - 1 млн., 2, 3 и т.д.) Шкалы могут иметь произвольные начала отсчета и шаг отсчета тоже.

Шкала разностей . Частным случаем интервальных шкал являются циклические (периодические ) шкалы, шкалы, инвариантные к сдвигу . В такой шкале значение не изменяется при любом числе сдвигов (перевод часов на летнее время и обратно на зимнее).

Шкала отношений (подобий ) позволяет выполнять с числами любые арифметические действия, здесь присутствуют все атрибуты измерительных шкал: упорядоченность, интервальность, нулевая точка. Величины, измеряемые в шкале отношений, имеют естественный, абсолютный нуль, хотя остается свобода в выборе единиц. Из шкалы видно, во сколько раз свойство одного объекта превосходит такое же свойство другого объекта.

Абсолютная шкала имеет и абсолютный нуль и абсолютную единицу, благодаря этой особенности она в виде числовой оси используется как измерительная шкала в явной форме при счете предметов, а как вспомогательное средство присутствует во всех остальных шкалах.

Чаще используются шкалы интервалов и отношений.

Этапы системного анализа. Проблемы, возникающие про постановке задачи, формулировании целей и критериев, определении потребностей в ресурсах, оценки внешней среды, выявлении альтернатив достижения цели, оценки целей и средств, выявлении возможных последствий, структуризации проектируемой системы, диагнозе существующей системы, построении программы реализации выбранной альтернативы и контроле исполнения.

Этапы системного анализа

I. Постановка задачи. На этом этапе определяется следующее:

1) существует ли проблема;

2) точно формулируется проблема;

3) проводится анализ логической структуры проблемы;

4) развитие проблемы в прошлом, состояние сегодня и в будущем;

5) внешние связи проблемы;

6) принципиальная ее разрешимость.

Вопрос о том, существует ли проблема, имеет первостепенное значение, поскольку приложение огромных усилий к решению несуществующих проблем отнюдь не исключение, а весьма типичный случай. Надуманные проблемы маскируют актуальные проблемы. Правильное и точное формулирование проблемы является первым и необходимым этапом системного исследования и, как известно, может быть равносильно половине решения проблемы.

Любая проблема, как правило, возникает по двум причинам:

Острая конфликтная ситуация, возникшая в результате противоречий между участниками организации, качеством и технологией, оплатой труда и компетентностью работника и т.д. Это «проблемы функционирования». Они являются следствием неудовлетворительного управления. Необходим отлаженный механизм их разрешения, упреждения.

Развитие системы вызывает «проблемы роста». Они связаны с социально-экономическими, политическими и др. изменениями в инфраструктуре системы.

Методы (данного этапа): метод сценариев, диагностический, деревьев целей, экономического анализа.

II. Формулировка целей и критериев.

Определение целей, требований надсистемы; определение целей и ограничений среды; формулирование общей цели; определение критерия; композиция общего критерия из критериев подсистем.

Формирование целей системы начинается с целей надсистемы, в качестве которой, например, для предприятия можно рассматривать ФПГ, концерн, регион, Россию в целом. Если не учитывать цели надсистемы, то не выполняются требования именно системного проектирования. Кроме того, достижимость целей напрямую связана с непротиворечивостью интересов всех участников системы и внешней среды, что поднимает вопрос о необходимости формирования блока совместных целей и совместных ценностей организации, в основе которой лежат цели надсистемы.

Методы: экспертных оценок («Дельфи»), SWOT-анализ, деревьев целей, экономического анализа, морфологический, кибернетические модели, нормативные операционные модели (оптимизационные, имитационные).

III. Декомпозиция цели, определение потребностей в ресурсах.

На этом этапе происходит формулирование целей верхнего ранга, текущих процессов, эффективности, целей развития; декомпозиция целей и критериев по подсистемам; оценка обеспеченности ресурсами и их стоимость; определение взаимозависимостей целей по выделенным подсистемам; определение критериев важности по каждой подцели.

Методы: деревьев целей, сетевые, метод моделирования (описательные модели).

IV. Оценка состояния внешней среды.

Основные факторы, обусловливающие кризисные ситуации на предприятии, зарождаются, как правило, во внешней среде, откуда организация черпает необходимые ресурсы.

Данный этап тесно связан с последующим выявлением альтернативных средств, что требует наиболее объективного подхода к оценке существующего и прогнозируемого состояния факторов внешней среды.

Анализ факторов внешней среды обеспечивает выявление всех неуправляемых факторов, оказывающих существенное влияние на выбор альтернатив решения проблемы.

Методы: сценариев, экспертных оценок, сетевые методы, SWOT-анализ, морфологический анализ.

V. Выявление альтернатив достижения цели. Это процесс поиска и выбора наилучших путей достижения целей. Эффективность СА, как правило, прямо пропорциональна количеству возможных альтернатив. Их сопоставление дает возможность более рационального отбора предпочтительной и (или) их комбинирования по различным фрагментам. Выбор предпочтительной альтернативы осуществляется на основе возможностей организации (кадры, техника, материалы, финансы и пр.).

Для экономических систем выбор предпочтительной альтернативы осуществляется по следующим параметрам:

¨ Соответствие ее состоянию и требованиям окружающей среды , то есть устанавливается насколько она соответствует требованиям всех внешних субъектов организации.

¨ Соответствие альтернативы потенциалу и возможностям организации , то есть имеет ли организация в наличии ресурсы для реализации альтернативы и каковы возможности обеспеченности ими исполнения будущей деятельности.

¨ Приемлемость риска, заложенного в альтернативе. Управление любой деятельностью всегда осуществляется в «поле» допустимого риска». Но иногда стремление к прорыву по какому-либо направлению требует выйти за границу допустимого риска, но это часто чревато. Оценки оправданности риска осуществляются путем определения степени реалистичности предпосылок, заложенных в альтернативе, величины потерь в случае провала и ответа на вопрос, оправдывает ли выигрыш в случае риска затраты на реализацию альтернативы.

Методы: экспертных оценок, «мозгового штурма», матричные, экономического анализа.

VI. Оценка целей и средств. Эта работа осуществляется путем разработки моделей и проигрывания на них отдельных альтернатив.

То есть модель дает возможность установить с достаточной точностью, что произойдет с каждым возможным входом на любом этапе прохождения его через систему (имитационная модель), или описать каждую ответную реакцию системы. Общая модель такого класса – «черный ящик», когда на вход модели подаются соответствующие параметры, а на выходе измеряются результаты, сопоставляя которые можно сделать соответствующие оценки предлагаемых альтернатив.

На этом этапе производится:

1) вычисление оценок по критерию;

2) оценка взаимозависимостей между целями;

3) оценка относительной важности целей (устанавливаются коэффициенты относительной важности);

4) оценка дефицитности и стоимости ресурсов;

5) оценка влияния внешних факторов;

6) вычисление комплексных расчетных коэффициентов относительной важности по каждому направлению (ветки дерева целей).

Влияние внешних факторов. Оценка уровня соответствия результатов предполагаемых действий поставленным целям еще не может быть основой выбора наилучшей альтернативы, так как не всегда удается установить характер поведения внешней среды, поэтому при оценке той или иной альтернативы необходимо рассмотреть три варианта поведения внешней среды.

1. Оптимистический – когда элементы внешней среды будут действовать в заранее предлагаемом направлении (все будет работать на пользу выбранного варианта);

2. Пессимистический – когда элементы внешней среды будут действовать в противоположном альтернативе направлении (все будет работать против выбранного варианта).

3. Вероятностный – когда поведение внешней среды определяется наличием информации, экспертными оценками, а иногда и интуицией разработчиков альтернатив.

Методы: экспертных оценок (поскольку СА, как правило, имеет дело с неструктуризованными или слабо структуризованными проблемами, то получение оценок специалистов и их обработка представляются необходимым этапом СА большинства проблем); морфологический, экономического анализа; кибернетические, имитационные, оптимизационные модели.

VII. Выявление возможных последствий реализации выбранной альтернативы.

Это этап выработки прогноза, для чего строится модель прогноза состояния системы и параметров окружающей среды.

Реализация любой альтернативы может привести к результатам, связанным и несвязанным с достижением поставленной цели. Результат реализации альтернативы – это многомерное явление, то есть он состоит из многих качественно различных параметров, которые через различные внутренние и внешние связи взаимно определяют состояния друг друга. А поэтому прогнозирование последствий – это должно быть как можно более объективное определение этих взаимозависимостей между параметрами реализуемой альтернативы.

Наиболее распространенным методом прогноза является экстраполирование изменения параметров системы (изменение параметров в будущем исходя из известных тенденций этих изменений в прошедшем периоде).

То есть, при выявлении возможных последствий реализации выбранной альтернативы необходимо провести анализ устойчивых тенденций развития системы; прогноз развития и изменения окружающей среды; предсказать появление новых факторов, оказывающих влияние на развитие системы; анализ обеспеченности ресурсами в будущем; анализ возможных изменений целей и критериев.

Методы: сценариев, экспертных оценок («Дельфи»), сетевые, экономического анализа, статистический, моделирования.

VIII. Структуризация проектируемой системы. Исходной базой этой стадии являются цели и задачи, сгруппированные по функциональным подсистемам (блокам, модулям), так как для каждой подсистемы необходимо определить ведущее подразделение (действующий функциональный отдел). Определение основных функциональных подсистем основывается на достижении конечных целей в области производственных, научно-технических, экономических и социальных целей, входящих в общее дерево целей альтернативы.

Методы: деревьев целей, матричные, сетевые методы, кибернетические модели.